Использование иноязычных слов в СМИ-дискурсе в целях манипулирования общественным сознанием

Byadmin

Использование иноязычных слов в СМИ-дискурсе в целях манипулирования общественным сознанием

Китанина Элла Анатольевна,
доктор филологических наук, профессор кафедры теоретической и прикладной коммуникативистики Ростовского государственного экономического университета
(г. Ростов-на-Дону, Россия)

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ В СМИ-ДИСКУРСЕ
В ЦЕЛЯХ МАНИПУЛИРОВАНИЯ ОБЩЕСТВЕННЫМ СОЗНАНИЕМ

Использование языковых единиц как средства воздействия на сознание (и даже подсознание) сегодня справедливо считается одной из важнейших проблем лингвистики. Существование языковых механизмов, обслуживающих процессы естественно-языкового убеждения и речевого воздействия, постулируется также в философии, риторике, этике и эстетике. Язык сам по себе в известной мере «подталкивает» к искажению действительности, ибо языковое выражение неполно и неточно описывают явления действительности. То есть «мысль изреченная есть ложь» (Ф.Тютчев).

Элементы манипулирования присущи повседневному поведению человека, ибо любая коммуникация вплетена в общественные условия. Любое наше взаимодействие политично, хотим мы того или нет (Остроушко Н.А..2002:86-87).

Специфической  чертой русской культуры, по мнению многих лингвистов и культурологов (Ю.М.Лотман, Б.А. Успенский и др.), является ее полярность, дуальность, аппозитивный характер, что особенно ярко проявляется в переломные периоды жизни социума. Базовой для идеологического дискурса является оппозиция своё / чужое, она лежит в основе формирования оценочного компонента значения важнейших идеологем, которые выступают в качестве «парольных слов, выполняют  дейктическую функцию отсылки к ценностному тезаурусу  того или иного группового субъекта политики» (Шейгал Е.И., Бакумова Е.В., 2001: 227; см. также  Чапаева Л.Г., 2004: 44-45).

Участие в прагматической антонимической паре порождает развитие оценочных значений у системно нейтральных слов. Так, современный конфронтационный дискурс, реализуемый в таких изданиях, как «Советская Россия», «Завтра», «Отечественные записки», «Знамя труда», «Правда», «Правда России»,  отличается большим своеобразием в отношении к англицизмам, с которыми связываются ключевые понятия постперестроечного времени.

Ср.: То, что разрушило СССР и продолжает безжалостно рушить, замаскировалось под  камуфляж лозунга «Бизнес – это мотор экономики».  А уже накопленный западным капитализмом опыт позволяет объективно судить – бизнес есть мутный поток неуправляемой экономической стихии… У бизнеса отсутствует нравственная основа. Она просто противопоказана ему как хищнику жалость к жертве. И хлопоты нынешних президента и правительства – направить российский бизнес в русло законодательных уложений – сознательное очковтирательство и неприкрытое надувательство электората. (Отечественные записки, 16 сентября 2004 г.)

Надо предоставлять кредиты за вменяемые проценты, а не делать на этом бизнес. (Знамя труда, 12 октября 2011 г.)

Из такого представления о бизнесе вытекают   особенности синтагматики и прагматики самого слова – бизнес. Ср:

…порядочному, не падкому до наживы  человеку в бизнесе делать нечего. А если и окунется в бизнес-трясину1 – захлебнется, утонет, и никто руку помощи не протянет, так как срабатывает диктатура крокодильих законов (там же).

Нейтральное иноязычное слово, тяготеющее к терминолексике, в позиции приложения к просторечному элементу, приобретает соответствующую прагматику.

Его романтическое представление о нашей толпе навязчивых сумочных втюхивальщиков-дистрибьюторов быстро развеется (Русский дом, 1998, № 6. С. 64).

Одна из ключевых позиций оппозиционной прессы состоит в том, что нравственные основы российской жизни сегодня губят чужой культурой, навязываемыми поведенческими стереотипами, и огромную роль в этом процессе играют «чужие» слова.  Именно  новые иноязычные слова, по мысли авторов оппозиционной прессы, стали орудием преступных реформ, именно с помощью иноземной лексики совершился нравственный обман, легализовался порок. Ср.:

Бесстрастно анализируя ход реформ последнего десятилетия, мы видим, что едва ли нынешним олигархам удалось бы так лихо «кинуть» всю Россию, если бы не придумали они свои загадочные «ваучеры», если бы не переименовали знакомые и привычные русскому уху слова в маркетинги и консалтинги, если бы пороки, замаскированные льстиво звучащими американизмами (киллеры, рэкетиры), не скрыли свой омерзительный облик убийц и вымогателей, не сумели притвориться респектабельным, хотя и непривычным для обывателей стилем жизни (Советская Россия, 24 апреля 2004 г.).

Интересно, что сходные обвинения (но против большевиков!) выдвинул В.Жириновский (передача «Культурная революция», канал «Культура», 10 декабря 2004 г.). Он говорил о том, что если бы не иностранные слова, не победила бы и Октябрьская революция 1917 года. Если бы большевики называли события русскими словами (бунт, мятеж)1, за ними  народ  не пошел бы. А что означало красивое слово революция – массы не знали. Если бы вместо слова «коммунизм» большевики употребляли слово «община», они оттолкнули бы от себя людей, не желающих жить общинной жизнью.

Очевидно, нет нужды доказывать, что причины таких мощных социальных сдвигов не могут быть чисто лингвистическими. Однако эти мысли одного из самых популярных политиков России симптоматичны как признание возможности манипуляции сознанием людей с помощью иноязычного слова. Ведь хорошо известно, что большое число слов-агнонимов относится именно к заимствованной лексике. Непонимание заимствований или квазипонимание – самое типичное явление, которое охотно используют манипуляторы общественным мнением. Ср.: В эпоху Нового времени, как правильно отмечал известный политтехнолог Ленин, государство откровенно выступало как аппарат насилия. (Юрьев Д. «Оранжевые политтехнологи», сайт www.contr-tv.ru, 21 октября 2011)

Термин манипулирование используют как в повседневной жизни, так и в научной литературе весьма широко. П.Б. Паршин отмечает, что, используя этот термин, надо отдавать себе отчет в следующем: слова «манипулирование» и «манипуляция» (не говоря уже о таких словах, как «роботизация» или тем более «зомбирование», — последнее и вовсе относится к числу слов-паролей современного левоцентристского дискурса) обладают неприятным свойством – они оценочны и в силу этого сами по себе обладают манипулятивным потенциалом (Баранов А., Паршин П., 1986, 133), то есть о манипулировании особенно охотно говорят тогда, когда поведение, на обеспечение которого оно направлено, представляется говорящим как противоречащее интересам манипулируемого.

Сопоставляя манипулятивное речевое воздействие на партнера по коммуникации с аргументативным речевым воздействием, исследователи отмечают, что  манипуляция предполагает следующее: манипулируемый, при нормальном ходе событий, скорее всего, не будет вести себя так, как желательно манипулятору. Аргументация же невозможна без взаимопонимания: принять или не принять аргументы партнера можно лишь после их понимания и соотнесения со своими интересами и убеждениями. Поэтому теория аргументации основывается на общих принципах моделирования процессов мышления, в том числе на тех из них, которые сопровождают коммуникативное взаимодействие.

Еще Дж. Локк (1960, 650 – 695) установил, в чем заключается «злоупотребление словами».  Это прежде всего использование слов, которым либо не соответствуют никакие идеи (что характерно для слов из области философии и религии), либо соответствующие идеи предельно неясны и понимаются  в силу этого по-разному; это неустойчивое употребление слов, при котором их значения меняются от ситуации к ситуации; внесение намеренной неясности посредством употребления слов в необычном значении, введение новых двусмысленных терминов; принятие слов на веру, то есть неучет многозначности слова и широты значения.

Ясно, что именно иноязычная лексика прежде всего может быть использована как источник «злоупотребления» или манипуляции. Ср. отрефлектированное использование иноязычных слов в статье, посвященной буксующим  реформам российского образования:

Однако власть «выдала на-гора» лишь бакалавриат с магистратурой, не содержащие в себе ничего, кроме иностранного звучания. А это уже идеология. Идеология колониальной администрации, которой наплевать и на просвещение, и на мировоззрение, и на воспитание аборигенов…» (Советская Россия, 13 января 2005 г.).

В самом деле, если бы всегда за иноязычными словами, в том числе и терминологическими, стояли четко очерченные понятия, был бы невозможен один из самых смешных, на наш взгляд, анекдотов из постоянной серии в «Комсомольской правде» «Анекдот в номер»:

Факторинг, лизинг, банкинг, консалтинг, франчайзинг, маркетинг, трейдинг – несуществующие формулы ведения бизнеса в России.

Их всех заменяет откатинг!

(Комсомольская правда, 12 января 2005 г.)

О языковом манипулировании уместно говорить лишь в том случае, когда инструментом манипуляции выступает то, что называется значимым варьированием, то есть выбор из множества возможных языковых средств описания некоторого положения дел именно тех способов описания, которые несут в себе необходимые говорящему (манипулирующему) оттенки значения, ассоциации, представляют ситуацию в выгодном для говорящего свете, вызывают потребный говорящему отклик в душе слушающего и т.д. (Остроушко Н.А., 2002, 90). Пожалуй, не об одном англицизме, «прикрывающем» отвратительное явление звучной оболочкой, не писали так много в популярных статьях, как о слове киллер. В заимствованном слове киллер закодирован своеобразный иммунитет против моральной оценки: это работа, выполняемая за плату.  Ср.: Исчезли из эфира «шахиды» — их теперь именуют «террористами-смертниками». Нигде не обнаружены «киллеры» — разве что при упоминании фильма «Антикиллер», не переименованном пока что в «Антиубийцу». Что касается «банковского кризиса», то ни данного выражения, ни его аналогов мы в теленовостях не встретили: словосочетание исчезло из эфира вместе с нашумевшей проблемой (Комсомольская правда, 7 августа 1994 г.). Хотя в русском языке (в уголовном арго)  есть достаточно дробная  классификация для всех специальностей преступников, для названия наемного убийцы применяется заимствование (при всех неисчерпаемых  словообразовательных ресурсах русского языка!).  Так произошло потому, считает В.И. Карасик (2004, 216-217), что это слово «апеллирует к новому концепту в коллективном языковом сознании современной России».

Что касается  массированного проникновения заимствований в русскую лингвокультуру, то, как считает А.Д. Васильев (2003, 128), решающую роль здесь играют СМИ, которые пользуются своей бесконтрольностью со стороны государства. В эфире и печати «наблюдается эксплицитная и скрытая гиперболизация чужого языка и дискредитация языка автохтонного. Вместе с навязыванием заимствований происходит внедрение реалий, моделей поведения, образа жизни, морали. «С помощью заимствований последнего времени, как и других слов-мифогенов, осуществляется манипуляция индивидуальным и общественным сознанием» [Васильев  А.Д., 2003: 132]; при этом более или менее явно декларируется некая «нецивилизованность России и широко вводятся представления о «чужекультурных ценностях». Ср.: Само население, в отличие от англо-саксов … , не выработало инстинкта и навыков сомоорганизации.(С.Кара-Мурза, сайт www.contr-tv.ru, 21 октября 2011).

Интересно, что имущественная стратификация в новой России коррелирует с отношением к англоамериканизмам. Ср.:

Вообще говоря, в «Доме-2» собрался цвет нации из самых разных городов России – менеджеры, маркетологи, специалисты в области рекламы, журналисты, непременно телевизионщики и, разумеется, фотомодели.

Никакого сброда рабочих профессий, только слова, ласкающие слух англосаксонским происхождением. [ Выделено мной. – Э. К.].  Участвуют  в проекте только те, кто настолько не занят работой или учебой, что может себе позволить несколько месяцев поучаствовать в «реалити-шоу»  (Советская Россия, 4 декабря 2004 г.)

В современных трудах по проблемам заимствований  часто звучит мысль о том, что сами-то заимствования, может, и не опасны для русской лингвокультуры, а опасно, что с проникновением англицизмов и американизмов на национальную языковую почву попадают зерна чужой культуры. «Кажется, чего же волноваться? Часть этих иноязычных языковых «всходов» приживется, часть – отомрет. Беспокойство вызвано тем, что прижившиеся англоамериканизмы могут заглушить ростки национального языка… или заметно ослабить традиционные языковые формы и средства выражения, а значит – привести к лингвистической асимметрии и нарушить культурно-языковую преемственность в развитии данного общества» (Зеленин  А.В., 2004, 95). Однако эта опасность не устранится  нарочитым игнорированием иноязычных заимствований. Очевидно, должен быть найден какой-то компромисс, основанный, с одной стороны, на признании объективной роли английского языка в мире вообще и в нашей лингвокультуре в частности,  а с другой —  на чувстве национального самоуважения.

Использованная литература:

1. Баранов А., Паршин П. Языковые механизмы вариантивной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание  // Роль языка в средствах массовой информации. — М., 1986.
2. Васильев  А.Д. Слово в российском телеэфире: Очерки новейшего словоупотребления. — М.: Флинта, 2003.
3. Зеленин А.В. Англоамериканизмы в русском и некоторых европейских языках  //  Русский язык в школе. 2004. — № 5.
4. Карасик  В.И.  Языковой круг: личность, концепты, дискурс.- М.: Гнозис, 2004.
5. Локк Дж. Опыт о человеческом разуме // Локк Дж. Избранные философские произведения в 2 т. Т. 2. — М., 1960.
6. Остроушко Н.А. Речевое воздействие как лингвистическая проблема (К понятию языкового манипулирования) // Мир русского слова, 2002.-  № 5 (13).
7. Чапаева Л.Г. Прагматическая антонимия в славянофильском дискурсе // Текст. Структура и семантика. Доклады 1Х международной конференции, — М.: МГОПУ им. М.А.Шолохова, 2004.

Шейгал Е.И., Бакумова Е.В. Идеологема как средство идентификации политика // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты. Материалы Всероссийской научной конференции. М.-Пенза, 2001