ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ НЕЮРИДИЧЕСКОГО ТЕКСТА В ПРИКЛАДНЫХ (ЮРИДИЧЕСКИХ) ЦЕЛЯХ

Byadmin

ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ НЕЮРИДИЧЕСКОГО ТЕКСТА В ПРИКЛАДНЫХ (ЮРИДИЧЕСКИХ) ЦЕЛЯХ

Сборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2012 г.

Акимова Инга Игоревна,

кандидат филологических наук, доцент кафедры ИПиГД, Дальневосточный филиал
Российской правовой академии Министерства Юстиции РФ
(г. Хабаровск, Россия)

Лингвистический анализ неюридического текста в прикладных (юридических) целях

Лингвистическая экспертиза – относительно новая отрасль экспертных исследований. Лингвистический анализ текста в юридической лингвистике имеет своим предметом юридические и неюридические тексты. Лингвистическая экспертиза юридических текстов – проектов нормативных актов – необходима в целях совершенствования языка права. Рекомендации по составлению текстов нормативно правовых актов включают ряд правил: правила порядка слов, синтаксической глубины предложения, синтаксических структур предложения, количества определений у определяемого слова и др. Лингвистическая экспертиза неюридических текстов используется с целью установления их авторства, принадлежности одному или разным авторам, наличия / отсутствия признаков монтажа.

В условиях демократии в правовую сферу вовлекается значительно больше игроков, чем при тоталитарном режиме. По закону о СМИ, каждый гражданин РФ имеет право на свободу совести, слова, вероисповедания. Безусловно, это важные демократические завоевания конца XX века. Вместе с тем информирование в СМИ о негативных явлениях и фактах общественной жизни, имеющих отношение к конкретным лицам, в том числе официальным, может явиться поводом для судебного разбирательства по факту деликта оскорбления или диффамации. Объектом исследования такого рода становится публицистический текст. В связи с этим, в последние десятилетия в делах по защите чести, достоинства и деловой репутации стали востребованы лингвистические экспертизы публицистических текстов.

Далее будут продемонстрированы некоторые приемы лингвистического анализа неюридических (публицистических) текстов в юридических целях, но считаем необходимым обсудить термины «оскорбление» и «диффамация» с точки зрения признаков состава деликта.

Анализ содержания юридического термина «оскорбление» демонстрирует расхождение терминологического и обыденного употребления слова. Лексема «оскорблять» и её дериваты (оскорбительный, оскорбление) используется в языке по отношению к гораздо более широкому классу ситуаций, чем это предусматривает термин «оскорбление» в ст. УК 130» (там же, с. 538). В статье 130 УК говорится, что «оскорбление – унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». Лингвистическая экспертиза текстов по защите чести, достоинства и деловой репутации призвана ответить на вопросы герменевтического и классификационного характера: содержатся ли в тексте суждения, приписывающие лицу порочащие его характеристики; выражены ли порочащие лицо характеристики в неприличной форме.

Под диффамацией (от лат. diffamare — разглашать, лишать доброго имени, порочить) понимается публичное распространение сведений — действительных или мнимых, позорящих кого-л. (Словарь иностранных слов. Комлев Н.Г., 2006). Однако в юриспруденции многие естественно-языковые понятия получают специфическое содержание. Так, признаками диффамационного деликта (ст. 152 ГК РФ) являются порочность и ложность сообщенной информации. Мнения, оценки, в том числе выраженные в неприличной форме, порочащие потерпевшего, не относятся к диффамации, поскольку диффамацией в юридическом смысле принято считать исключительно распространение порочащих сведений фактического характера, не соответствующих действительности. Таким образом, юридическое содержание термина «диффамация» также расходится с общеупотребительным значением соответствующего иностранного заимствования в исходном языке.

Доказывание наличия диффамации (клеветы) в лингвистической экспертизе предполагает разграничение понятий мнения и знания. Источником диффамации может оказаться утверждение о фактах – это то, что относится к знанию или незнанию говорящего, выступающего в роли автора сообщения. Диффамация и оскорбление могут содержаться как в разных фрагментах текста, так и в одном и том же текстовом отрезке. Диффамация связана с содержательной стороной сообщаемого (инвенцией) – подменой информации, имеющей статус мнения, информацией со статусом знания. Оскорбление предполагает противоречащую коммуникативным конвенциям форму выражения мнения, то есть в первую очередь связано с элокуцией.

Для квалификации речевого акта как оскорбления требуется соблюдение следующих условий: приписывания лицу отрицательного качества и выражение приписанного лицу отрицательного качества в неприличной форме. Понятие «неприличной формы» трудноопределимо, так как во многом зависит от «языкового вкуса эпохи» (Костомаров, 1999).

К неприличным по форме относятся обсценные (нецензурные) слова, идиомы, метафоры фауны (зоонимы козел, свинья и проч.), неологизмы, содержащие аллюзию на обсценные или неприличные слова (дерьмократ), другие типы лексем (Базылев и др., 1997).

Признание речевого акта (РА) оскорблением равнозначно признанию инвективного употребления негативно-оценочной лексики, что требует направленности РА на конкретное лицо. Направленность оскорбления на лицо (адресованность РА оскорбления) определяет использование в нем речевых выражений адресации: обращения, местоимений 2 лица, глагольных форм первого и второго лица. Направленность на адресата является обязательным условием оскорбления в юридическом смысле. Чтобы утверждать, что текст содержит оскорбление чести и достоинства личности, необходимо доказать инвективную иллокутивную силу РА, то есть направленность РА на унижение говорящим чести и достоинства адресата.  Под иллокутивным актом (illocutionary act) понимается выражение коммуникативной цели в ходе произнесения высказывания; речевой акт, имеющий иллокутивную силу.

Об умышленном характере деяния свидетельствует иллокутивная сила (ИС) высказывания. Понятие ИС включает в себя, во-первых, цель РА, (например, побуждение в просьбе, приказе, инструкции); во-вторых, «интенсивность выражения цели» (ср. интенсивность «волеизъявления» говорящего в РА просьбы, приказа, инструкции).

Правильное понимание характера речевого акта требует интерпретации его иллокутивной силы. Иллокутивным силам речевого акта соответствуют иллокутивные глаголы: побуждать, требовать, спрашивать, разрешать, запрещать, сообщать, просить, предлагать, обещать, клясться и прочее. Иллокутивные глаголы могут употребляться перформативно: Я обещаю, клянусь, извиняюсь и др., или не быть перформативами: *Я тебе угрожаю, Я тебя оскорбляю, *Я хочу вам польстить. Но поскольку в силу определенных конвенций общения ни один оскорбляющий не выразит свою инвективную интенцию прямо (Я тебя оскорбляю), доказывание соответствующего интенционального состояния затруднено, особенно в таких случаях, когда оскорбительные выпады выражены в форме намеков, аллюзий, сравнений, метафор и прочих выразительных приемов речи.

Доказывание факта оскорбления означает необходимость доказывания соответствующей интенции говорящего. Интенция РА оскорбление состоит в достижении особого психо-эмоционального состояния адресата РА, вызываемого перлокутивным эффектом. Перлокутивный эффект речевого акта оскорбления достигается тем, что данный РА несет угрозу общественному лицу слушающего, «замарывает» его.

Перлокутивный акт  (perlocution)  – речевой акт, имеющий целью вызвать искомые последствия, т.е воздействовать на сознание или поведение адресата, создать новую ситуацию (например, к перлокутивным актам относится объявление войны и заключение мира). Необходимо учесть, что перлокутивный эффект оскорбления находится вне речевого акта. Люди по-разному могут реагировать на сказанное в их адрес. Оценка коммуникативной ситуации как обидной, оскорбительной зависит от личности получателя сообщения.

Таким образом, речевой акт оскорбления близок по назначению к акту утверждения и побуждения: «негативная характеристика вводится в общее поле зрения говорящего и слушающего и приписывается слушающему» (Базылев и др., 1997,  541). Прямой умысел состоит в том, что «виновный сознает, что совершает унижающие честь и достоинство другого человека действия, и желает совершить эти действия».

Обратимся к фрагменту статьи, опубликованной в Интернет:

«Поголовный, но безрезультатный шмон туристов, вернувшихся из Китая,  провели таможенники под присмотром «людей в штатском» из ФСБ на пограничном посту пропуска «Хабаровск». С хамством, обмороками и вызовами «скорой». Так, со скандалом, открылась 7-8 мая пассажирская линия на Фуюань. Турфирмы расценили действия силовиков как очередной удар по малому бизнесу. Об этом накануне написал «Хабаровский Экспресс». Но затем нам стали известны еще более дурно пахнущие факты вокруг фуюаньских рейсов! При этом всплыло, как цветок в проруби, имя – Имярек, депутат Законодательной думы Хабаровского края. В общем, «слуга народа» ».

Перед лингвистом поставлен вопрос: «Содержатся ли в газетной статье «Операция «Сириус-Тур»: беспредел» (6-13 июля 2011 года) слова, словосочетания и фразы, относящиеся к оскорбительной лексике и унижающие честь и достоинство Имярек в неприличной форме?»

Честь и достоинство Имярек задевает фраза «всплыло, как цветок в проруби, имя…». Хотя все слова в составе данного выражения являются лексическим единицами с нейтральной стилистической окраской (относятся к единицам общеупотребительного, литературного языка), однако из контекста вычитывается оскорбительный смысл: намеренный или случайный прием языковой игры «наводит» на оскорбительную аллюзию.

Аллюзия (намек) на неприличное слово «г…о» и на выражение «плавать, как г…о в проруби» вычитывается без особого труда, что может быть подтверждено эмпирически. Оскорбительный смысл фразы «всплыло, как цветок в проруби» поддерживается в контексте эпитетом «дурно пахнущий» (о факте). Вычитываемый смысл является подтекстной информацией, создается благодаря семантическому повтору.

Данный прием мы относим к языковой игре, считаем, что он мог возникнуть у автора не намеренно, а случайно: мог быть «подсказан» фонетическим комплексом «фу-юань». Междометие «фу» мы обычно употребляем, когда встречаем что-то дурно пахнущее. Высказываемую гипотезу о случайности оскорбительной аллюзии (намеренность или случайность которой может быть подтверждена или опровергнута только авторами публикации) поддерживает стилистический (художественный) прием сравнения: «как цветок…».

Выражение «слуга народа» в тексте использовано негативно-оценочно, о чем свидетельствуют кавычки. В прямом смысле данное словосочетание передает положительную оценку референта, в переносном употреблении (о чем и свидетельствуют кавычки, поставленные автором статьи) оценка меняется на противоположную, отрицательную. Данное выражение не оскорбляет по своей форме и должно рассматриваться как мнение автора публикации.

Рассмотрим фрагмент публицистического текста «Есть сведения, что, находясь за границей, в Китае, он предупредил по телефону следователей, что они нарушают закон о депутатской неприкосновенности. Но «люди в штатском» все же добрались до бумаг Имярек, от которых, по их выражению, «волосы на голове встали дыбом!».

Вопрос, на который необходимо ответить лингвисту, сформулирован следующим образом: Содержатся ли в тексте утверждения о фактах или событиях, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию Имярек, а также слова и словосочетания, унижающие честь и достоинство Имярек?

Сам факт обыска и изъятия документов, безусловно, порочит деловую репутацию, если это не ошибка следствия, после которой последовало официальное извинение. Утверждение факта, квалифицируемого как истинный, о лице не является диффамацией в юридическом смысле слова, следовательно, наличествующий в статье речевой акт утверждения об истинном факте обыска и изъятия документов не может порочить достоинство, честь и деловую репутацию лица.

Выражение «есть сведения» маркирует информацию как принадлежащую не журналисту, а каким-то иным людям, как может догадаться читатель, «людям в штатском». Значит, информация имеющая своим источником не журналиста, не является утверждением о факте.

Фраза «волосы на голове встали дыбом», несомненно, негативно-оценочного характера. Выражение «волосы встали дыбом» свидетельствует о беспрецедентном, а именно: ужасающем автора сообщения положении дел. Автор данного сообщения остается неизвестным, он и автор публикации – разные лица. Приводимая автором публикуемого материала субъективная оценка характера изъятых документов принадлежит не ему, так как в тексте имеется средство авторизации данной оценки: «по их выражению» и использован прием цитирования. Фрагмент «волосы… встали дыбом» представляет собой непрямую речь. По Закону о СМИ журналист имеет право хранить в тайне авторство этой спорной фразы. Таким образом, выражаемая журналистом информация об ужасающих третьих лиц фактах, ставших известными в результате изъятия документов из сейфа Имярек, не может быть квалифицирована ни как утверждение, ни как мнение, исходящее от автора статьи.

О диффамации имеет смысл говорить, если будет доказано, что не было факта обыска и изъятия документов и что автор воспользовался приемом авторизации «для красного словца», или что прием цитирования служит способом объективации сугубо авторского видения ситуации (если станет возможным доказать, что у выражения «волосы на голове встали дыбом» нет иного автора, кроме автора публикации, однако это практически невозможно).

По форме цитируемое выражение «волосы на голове встали дыбом», безусловно, содержит негативную оценку сообщаемого факта (речь идет о результатах проверки и о содержании изъятых у Имярек документов). Данное фразеологическое сочетание имеет разговорную стилистическую окраску, однако, не является ни просторечным, ни вульгарно-просторечным, на основании чего не может быть характеризовано как стилистически-сниженное. Фраза не адресована непосредственно Имярек, а относится к бумагам, изъятым из его сейфа. Содержание бумаг никак не комментируется, не сказано также, имеют ли изъятые бумаги отношение к деятельности Имярек как бизнесмена и / или как депутата.

Итак, специалист заключает, что речевой акт утверждения об истинном факте обыска и изъятия документов не порочит достоинство, честь и деловую репутацию лица в юридическом смысле, то есть не квалифицируется как диффамация. Цитируемое «волосы на голове встали дыбом», безусловно, содержит негативную оценку сообщаемого факта (речь идет о результатах проверки и о содержании изъятых у Имярек документов), однако данное высказывание не является оскорбительным по форме.

Продемонстрируем методику анализа вопросительных конструкций. Различения мнения и суждения особенно затруднено, если суждения замаскированы в форме вопроса. Как хорошо известно, вопросительное по своей иллокутивной силе высказывание не содержит суждения. Однако на практике использование вопросов в публицистическом тексте направлено на формирование определенной, как правило, негативно-оценочной, читательской позиции. Покажем это, обратившись к заключительному фрагменту статьи: «А может, гендиректор потому не вправе рассказать хабаровской общественности всю правду о «Сириус-Туре», потому что знает, что за этим хилым ООО стоит его всемогущий и единственный учредитель – Имярек ?».

Стилистический анализ позволяет заключить, что в анализируемом фрагменте текста не содержится слов и выражений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию лица. Логический анализ показал, что поставленный в статье вопрос по своему содержанию является провокационным. Вопрос содержит прямые утверждения о коммерческой деятельности Имярек (названного «учредитель»), противоречащей его статусу депутата Законодательной думы и имплицитное утверждение (выводное знание) о том, что некто молчит об этом из страха перед Имярек, названного «всемогущим».

Анализируемая вопросительная по интенции конструкция – это так называемый разделительный вопрос. Это сложный по структуре вопрос, состоящий из нескольких частей и логической связи между ними: (А) «гендиректор не вправе рассказать хабаровской общественности всю правду о «Сириус-туре»»; (В и С) гендиректор знает, что за этим хилым ООО стоит его всемогущий и единственный учредитель – Имярек».

Данное высказывание, как и положено вопросу, содержит пресуппозиционную и ассертивную части. Пресуппозиция, или презумпция говорящего, – это компонент смысла предложения, который не отрицается при отрицании. Ср.: 1. Президент Америки Джон Вильямс сегодня, 22 декабря 2011 года, встретился с избирателями vs. 2. Президент Америки Джон Вильямс сегодня, 22 декабря 2011 года, НЕ встретился с избирателями.

Препозитивная информация должна быть истинной, иначе будут нарушены постулаты общения, впервые сформулированные Г. П. Грайсом. Высказывание 2 является аномальным в силу ложности пресуппозиции Вильямс – президент Америки. Очевидно, что данное предложение не может соответствовать действительности уже потому, что на 22.12. 2011 президентом Америки является Барак Обама. По этой же причине и в силу нарушения правил референции (президентом Америки в указанный момент времени может быть только одно лицо) новая информация относительно встречи с избирателями не может быть определена ни как истинная, ни как ложная.

По своему характеру пресуппозиции делятся на семантические и прагматические пресуппозиции. В данном случае семантической пресуппозицией является смысловой компонент «боится», который выражен имплицитно эпитетом «всемогущий». Вопрос может быть перефразирован без искажения смысла: Правда ли, что некто молчит, потому что знает о чем-то и поэтому боится ?

Та часть содержания высказывания, которая не входит в его пресуппозицию, является утверждаемым, то есть ассертивным компонентом семантики высказывания. При введении в предложение общего отрицания ассертивная часть содержания отрицается. Ср.: «Неверно, что гендиректор не вправе рассказать хабаровской общественности всю правду о «Сириус-Туре», потому что знает, что за этим хилым ООО стоит его всемогущий и единственный учредитель – Имярек ?». Следовательно, фрагмент «гендиректор не вправе рассказать хабаровской общественности всю правду о «Сириус-Туре» входит в ассертивную часть высказывания.

Аналогично доказывается, что в ассертивную часть входят фрагменты «гендиректор знает…» и «за этим хилым ООО стоит его всемогущий и единственный учредитель – Имярек».

Вопрос же задан относительно причинно-следственных связей двух пропозиций, то есть относительно операции логической импликации. Логическая формула вопроса имеет вид: проблематично, что ((В и С), следовательно, А), где В и С = Гендиректор знает, что… единственный… и Гендиректор знает, что… всемогущий; А = гендиректор не вправе сказать.

Как известно, импликация истинна при всех значениях простых пропозиций А, В и С в составе логически сложного суждения, кроме ложного А. Содержанием А является: «гендиректор не вправе рассказать хабаровской общественности всю правду о «Сириус-туре»». Как было установлено выше, данная часть является ассертивной, утверждаемой в качестве истинной.

Выбор ответа на поставленный вопрос возможен между вариантами «ПОЭТОМУ» «НЕ ПОЭТОМУ».

Рассмотрим оба варианта.

1. «А может, гендиректор потому не вправе рассказать хабаровской общественности всю правду о «Сириус-туре», потому что знает, что за этим хилым ООО стоит его всемогущий и единственный учредитель – Имярек?». – Да. Поэтому. Это равнозначно высказыванию о том, что директор ООО «Сириус-Тур» боится Имярека, так как второй является всемогущим учредителем.

2. «А может, гендиректор потому не вправе рассказать хабаровской общественности всю правду о «Сириус-туре», потому что знает, что за этим хилым ООО стоит его всемогущий и единственный учредитель – Имярек?». – НЕТ. Не поэтому. При ответе «нет» причина отрицается в качестве достаточного основания для вывода, но по-прежнему утверждается, что «гендиректор знает…» и «за этим хилым ООО стоит его всемогущий и единственный учредитель…».

Таким образом, постановка вопроса о наличии / отсутствии причинно-следственной связи частей высказывания не ставит под сомнение утверждения о том, что Имярек связан с «Сириус-Тур» как его учредитель, о чем не может не знать директор. Данные суждения имеют статус знания, а не мнения журналиста, являясь информацией о фактах. Излагаемые журналистом факты, действительно, порочат деловую репутацию Имярек, однако, являясь истинными, не относятся к диффамации в юридическом смысле.

Итак, очевидно, что наиболее сложными задачами, решаемыми в ходе лингвистической экспертизы, являются задачи герменевтического характера. В качестве адекватного решаемым задачам лингвистического инструмента препарирования смысла используется теория речевых актов, разработанная Дж. Остином. Решение прикладных квалификационных задач по отнесению формы выражения к приличной / неприличной сопряжено с трудностями терминологического порядка: понятие приличной и неприличной формы оказываются весьма размытыми. Для установления семантических и прагматических пресуппозиций говорящего на уровне слова наряду с логическими методами применяется (компонентный) анализ лексической семантики.

Список литературы:

1. Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике / Под ред. А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского. – М.: Помовский и партнеры, 1996 – 642 с.
2. Базылев В.Н., Бельчиков Ю.А., Леонтьев А.А., Сорокин Ю.А. Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой  информации. М., 1997.
3. Баранов А.Н. Дело Ф.Б. Киркорова / Лингвистическая экспертиза текста : теория и практика : учеб. пособие / А.Н. Баранов. – М. : Флинта : Наука, 2007. – 592 с. С. 537 – 552.
4. Вопросы организации производства судебных экспертиз в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации: Приказ МВД РФ от 29 июня 2005 г. № 511 // Российская газета, №191, 30.08.2005
5. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. Вып. 16. – М. : 1982.- 155 с.
6. Ивин А.А. Логика // http://psylib.org.ua/books/ivina01/index.
7. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. – М. : Златоуст. 1999. – 320 с.
8. Лингвистический энциклопедический словарь. – М. : Советская энциклопедия, 1990.
9. Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Малый толковый словарь русского языка: Ок. 35.000 слов. – 2-е изд., стер. – М.: Рус. яз., 1993. – 704 с.
10. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1986. – с. 22- 129.
11. Ратинов А.Р. Экспертиза текстов средств массовой информации – необходимое условие подлинного правосудия // Цена слова, М., 2002, с.211-221.