ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ЛИЧНОСТИ: ДИАГНОСТИКА ПРАГМАТИЧЕСКИХ ОЖИДАНИЙ АВТОРА ПО ЧАСТОТНЫМ ХАРАКТЕРИСТИКАМ ЕГО РЕЧИ

Byadmin

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ЛИЧНОСТИ: ДИАГНОСТИКА ПРАГМАТИЧЕСКИХ ОЖИДАНИЙ АВТОРА ПО ЧАСТОТНЫМ ХАРАКТЕРИСТИКАМ ЕГО РЕЧИ

Сборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2012 г.

Манжелеевская Елена Вячеславовна,

кандидат филологических наук, старший преподаватель, кафедра лингвистики факультета лингвистики и словесности Южного федерального университета (г. Ростов-на-Дону, Россия)

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ЛИЧНОСТИ: ДИАГНОСТИКА ПРАГМАТИЧЕСКИХ ОЖИДАНИЙ АВТОРА ПО ЧАСТОТНЫМ ХАРАКТЕРИСТИКАМ ЕГО РЕЧИ

В данной статье мы обратимся к психологическим аспектам лингвистической экспертизы личности и покажем возможность диагностики ожиданий отправителя речевого сообщения. Такую диагностику возможно осуществить путем количественного анализа речи отправителя на предмет привычной  актуализации им сигналов катафоры.

Остановимся подробней на катафоре. Катафору ещё называют предуказанием (Vorverweis) или дейксисом к воображаемому (Бюлер, 2001, 112,113), антецедентом (Падучева, 1990, 32), маркером развития повествования или сигналом продолжения (Урысон, 2000, 101). Катафорические элементы имеют эффект недосказанности. Этот эффект стимулирует возникновение у получателя «внутреннего ожидания» (Пфютце, 1978, 220). В глубинной структуре катафорические элементы имеют будущее время (Вежбицка, 1978, 414), т. к. их употребление носит препараторный (подготовительный) характер (Бюлер, 2001, 112), т. е. они подготавливают получателя к тому, что нечто будет сообщено в дальнейшем.

Представляется продуктивным проследить функционирование катафоры в речи такой профессиональной группы, как писатели. Для авторов, привыкших опосредованно общаться с незримым коллективным получателем (многотысячной читательской аудиторией), категория катафоры особенно важна. Вызывая у читателя чувство «внутреннего ожидания», катафорические элементы тем самым стимулируют интерес читателя к продолжению текста. С помощью этого приёма писатель стимулирует читательскую заинтересованность в сообщаемом, завоевывая внимание читателя и «втягивая» его в чтение. При выборе в речи катафорических элементов автор тем самым удовлетворяет одно из прагматических ожиданий читателей художественной литературы – ожидание динамичности и нескучности текста.

Логично предположить, что автор, активно актуализирующий катафору, по каким-то причинам ожидает от потенциальных читателей  недостаточной заинтересованности в его творчестве, т.е. у него доминируют негативные ожидания в отношении получателя. Напротив, если для автора привычным является редкий выбор катафоры, у него преобладают более позитивные ожидания: предвосхищения понимания и заинтересованности со стороны читателей.

Отметим двойственный характер катафорических элементов. На этапе становления художественного мастерства писателя частое обращение к катафорическим средствам можно рассматривать как свидетельство осознанной «отделки» автором произведения. У зрелого писателя частая актуализация элементов, стимулирующих читательский интерес, т.е. катафоры,  приобретает характер заавтоматизированной привычки. Отсюда следует, что при литературоведческом анализе стиля конкретного автора  в качестве материала можно анализировать и его ранние произведения. Для психологической же экспертизы личности целесообразно анализировать речевые фрагменты, созданные автором уже в зрелом возрасте, когда частый или редкий выбор тех или иных сигналов речевого воздействия осуществляется уже на бессознательном уровне, приоткрывая дверь во внутренний мир автора.

Частота актуализации писателями сигналов стимуляции читательского интереса признаётся показателем определённого нюанса личного восприятия авторами потенциальной читательской аудитории, а именно – ориентации авторов на заинтересованных или незаинтересованных читателей.

В целом, частый автоматический выбор отправителем в речи сигналов плана неполной информации может свидетельствовать о психологических и социальных проблемах во взаимоотношениях между автором и другими людьми, автором и современным ему обществом.

Таким образом, катафору можно назвать сигналом ожиданий отправителя речевого сообщения.

Перечислим и проиллюстрируем катафорические сигналы ожиданий отправителя в русском и английском языках. К  их анализу подойдём с позиции языковых уровней. Сигналы плана неполной информации можно разделить на лексические и синтаксические. К лексическим маркерам плана неполной информации относится выбор отправителем-писателем следующих лексических единиц, вызывающих определённые ожидания у читателя:

а) глаголы со значением говорения и активно производимого звучания (Русская грамматика, т.1, 1980, 594): сказать-to say, рассказать-to tell, спросить-to ask и др.; глаголы, называющие ментальные операции и физические или психологические состояния (Русская грамматика, т.1, 1980, 593): думать-to think, подразумевать-to mean, верить-to believe, бояться-to fear и др.; глаголы, имеющие модальный оттенок: хотеть-to want. Например:

(1) Had she not said to Mrs. Soames – who was always so beautifully dressed – that feathers were vulgar? (Galsworthy) — Разве не она сказала миссис Сомс, которая так прекрасно одевается, что перья вульгарны?  (Голсуорси).

б) числительные, которые способны открывать «семантическую пустоту» (Пфютце, 1978, 223), заполнения которой ожидает получатель. Например:

(2) The book showed that two names had been added after that of Baskerville (Doyle) — После фамилии «Баскервиль» в книге были ещё две записи: … (Дойл). Здесь автор и переводчик актуализировали план неполной информации при выборе числительного two – две. У получателя в этом случае возникает ожидание дальнейшего пояснения по поводу характера и содержания указанных двух записей.

в) лексемы со значением неожиданности, внезапности (Лосева, 1980, 38): вдруг, неожиданно, внезапно; suddenly, all of a sudden, by a sudden turn. Неожиданный «перебой повествования» (Гак, 1990, 388), вызываемый этими лексемами, концентрирует внимание получателя на последующем сообщении. Например:

(3) And suddenly she lifted high her bow, and, leaping with raised oars over a wave, broke the spell cast upon her by the wind and tide (Conrad) — И вдруг катер, подбросив высоко нос, — вёсла были подняты, перескочил через волну и разорвал чары, наложенные на него волнами и ветром (Конрад).

г) лексемы со значением странности, необычности: странный, таинственный, необычный, оригинальный, своеобразный; strange, mysterious, startling, extraordinary, peculiar. Эти лексемы не раскрывают своей семантики внутри одного предложения и читатель, таким образом, ориентирован на последующий контекст (Лосева, 1980, 38). Например:

(4) Some, very few and seen there but seldom, led mysterious lives … (Conrad) — Одни – их было очень мало, и в порту их видели редко – жили жизнью таинственной … (Конрад). Здесь автор и переводчик актуализировали план неполной информации при выборе лексемы странности mysterious – таинственный. У читателя возникает ожидание раскрытия автором в последующем контексте необычных особенностей жизни персонажей.

д) глаголы появления (появиться, показаться, войти; to appear, to enter) и глаголы с начинательным значением, выраженным самостоятельной лексемой (начать, приняться, стать; to begin, to start) или в русском языке – внутрилексемно,  посредством префиксов (заговорить, запеть). Выбор этих глаголов отправителем вызывает у получателя ожидание получения дальнейшей информации о введённом в повествование лице, объекте или о начатом действии. Например:

(5) His face was still buried in the clothes when the door of the bedroom opened noiselessly and Mr. Harding entered with a velvet step (Trollop) — Он всё ещё прижимался лицом к простыням, когда дверь тихо отворилась, и в комнату бесшумно вошёл мистер Хардинг … (Троллоп).

е) указательные местоимения, которые указывают получателю на следующее далее сообщение. Например:

(6)  Aunt Hester, an authority on family history, described him thus: … (Galsworthy) — Тётя Эстер – знаток семейной истории – описывала отца так: … (Голсуорси).

ж) начальный элемент последовательностей типа сперва-потом, сначала-затем; first—then. Например:

(7) Он женился на ней, … и, … блаженствовал со своею Машей сперва на даче около Лесного института, потом в городе, в маленькой и хорошенькой квартире … (Тургенев) —  He married her … and was blissfully happy with his Masha, first in a summer villa near the Forestry Institute, then in a pretty little flat in town … (Turgenev).

з) лексемы со значением следования: следующий; following. Например:

(8) Dr. Mortimer turned the manuscript to the light, and read in a high, crackling voice the following curious, old—world narrative (Doyle) — Доктор Мортимер повернулся к свету и высоким скрипучим голосом начал читать нам следующую любопытную повесть древних времён: … (Дойл). Здесь лексема следования following – следующий, актуализированная автором и переводчиком, вызывает у получателя ожидание последующего сообщения содержания древней легенды.

Мы рассмотрели лексические сигналы катафоры. Далее покажем  ее синтаксические маркеры. К ним относятся:

а) придаточное предложение, находящееся в препозиции главному. В риторике подобное построение фразы рассматривается как риторическая фигура под названием период (греч. periodos – обход, круг, круговращение).

Периодическая структура – это такая синтаксическая конструкция, которая позволяет строить длинные предложения, легко воспринимаемые получателем. Последнее обусловлено тем, что в начале фразы получатель ожидает, каково будет её развитие и завершение. Например:

(9) When the parents of the house of Sedley returned from their dinner—party, they found the young people so busy in talking, that they had not heard the arrival of the carriage; … (Thackeray) —  Когда родители вернулись из гостей, они нашли молодёжь настолько погружённой в беседу, что никто из них не слышал, как подъехала карета; … (Теккерей). Здесь придаточное времени, предшествующее главному предложению, открывает у получателя ожидание сообщения о том, что произошло по возвращении родителей.

б) обороты, вводящие предложение (Лосева, 1980, 25). Например:

(10) Глядя на неё, вы бы тотчас же согласились, что, наверно, прошло уже лет двадцать, как она в последний раз ела (Достоевский) — Looking at it you would have allowed at once that at least twenty years must have elapsed since its last meal (Dostoyevsky).

в) синтагматический дейксис (Виноградов, 1990, 128). Он представлен относительными словами (то, тот, так, такой, там, столько; that, so, such), которые кореллируют с указательными, образуя соотносительные пары типа тот…который, так…как, то…что; that…which, that…who, so…as и т. п. Например:

(11) Holmes returned to his seat with that quiet look of inward satisfaction which meant that he had a congenial task before him (Doyle) —  Холмс сел на своё место в углу дивана и улыбнулся той спокойной, удовлетворенной улыбкой, которая всегда появлялась у него на лице, когда перед ним вставала достойная его задача (Дойл). Здесь относительное слово that – та – часть дейктической конструкции that…which (та…которая) – открывает ожидание получателя получить дополнительные сведения об улыбке персонажа.

г) обстоятельства в начале предложения (Лосева, 1980, 25, 30). Например:

(12) One afternoon, a month later Dorian Gray was reclining in a luxurious arm—chair, in the little library of Lord Henry’s house in Mayfair (Wilde) —  Однажды днём, месяц спустя, Дориан Грей, расположившись в удобном кресле, сидел в небольшой библиотеке лорда Генри, в его доме на Мэйфер (Уайльд). Здесь катафора  актуализирована автором и переводчиком при выборе обстоятельства времени в начальной позиции, которое стимулирует ожидание получателя получить информацию о том, что произошло в указанное время.

д) вопросы, открывающие ожидание получателем ответа на вопрос. Например:

(13) Not being Mrs. Grundy, who was Mr. Bounderby? (Dickens) —  А ежели мистер Баундерби не миссис Гранди, то кто же он такой? (Диккенс). Здесь специальный вопрос открывает ожидание получателя получить ответ на этот вопрос, т.е. сведения о личности мистера Баундерби.

е) вводные слова, которые А.Вежбицка называет «метатекстовое предупреждение» или «вступительное сообщение» (Вежбицка, 1978, 412, 416). Например:

(14) At any rate, the propriety of returning to him, if he lived, was unquestionable (Hardy) — Во всяком случае, следовало вернуться к нему, если он жив, — это бесспорно (Гарди).

ж) неконечные элементы в последовательностях, соединённых многоместными союзами: то…то, и…и, или…или, ни…ни; now…now, either…or, neither…nor. Например:

(15) … говорил Николай Петрович, потрогивая Аркадия то по плечу, то по колену (Тургенев) —  … Nicolai Petrovich was saying, touching Arkady now on the shoulder, now on the knee (Turgenev). Здесь актуализация отправителем первого элемента последовательности с многоместным союзом то…то (now…now) – то по плечу (now on the shoulder) – даёт получателю основание ожидать завершения этой последовательности.

Среди маркеров плана неполной информации, вызывающих у получателя ожидание получения дополнительной информации о сообщаемом в дальнейшем, следует указать неопределённый артикль в английском языке, содержание которого в русском языке передаётся другими, неартиклевыми средствами. Рассмотрим два примера, иллюстрирующих актуализацию отправителями плана неполной информации при выборе неопределённого артикля и других сигналов с артиклеобразным значением.

(16) Standing in the triangular opening which formed the door of the tent was a sailor, who, unobserved by the rest, had arrived there within the last two or three minutes (Hardy) — В треугольном отверстии, служившем палатке дверью, стоял моряк, появившийся незаметно для остальной компании минуты две—три тому назад (Гарди). Здесь англоговорящий автор исходного текста актуализировал катфору при выборе неопределённого артикля. В русскоязычном переводе план неполной информации не актуализирован посредством каких-либо формальных средств. Неопределённый статус персонажа обусловлен контекстом. Рассмотрим ещё один пример:

(17) Но в ту минуту одна немая сцена, происходившая в комнате, ещё раз остановила меня (Достоевский) — But at that moment a wordless drama which was being enacted in the room stopped me again (Dostoyevsky). Русскоязычный автор исходного текста актуализировал план неполной информации при выборе неопределённого местоимения один, которое имеет артиклеобразное значение. Англоговорящий переводчик также актуализировал здесь план неполной информации при выборе неопределённого артикля.

В завершении списка маркеров катафоры отметим пунктуационные средства создания у получателя эффекта ожидания: двоеточие или тире. Например:

(18) Outwardly they were badly matched: one dull-eyed, malevolent, and of soft fleshy curves; the other lean, all hollows, with a head long and bony, … (Conrad) —  Внешне они гармонировали плохо: один — с мутными глазами, злобный и мясистый; другой — тощий, с головой длинной и костлявой, … (Конрад). В данном случае катафорическим элементом является тире. Этот сигнал, актуализированный автором и переводчиком, настраивает получателя на получение в последующем контексте дополнительных сведений о внешности персонажей.

Обратимся к данным практического анализа речи писателей (в возрасте примерно 40 лет) на предмет частотности привычной актуализации ими катафорических сигналов их ожиданий. Сравнительный анализ проведен на материале текстов в жанре «роман» объемом в 1000 малых синтаксических групп (МСГ).

Лесков Н.С. – 27,3 %

Достоевский Ф.М. – 25,4 %

Гарин-Михайловский Н.Г. – 22,4 %

Чернышевский Н.Г. – 21,7 %

Толстой Л.Н. – 21,4 %

Гончаров И.А. – 14,2 %

Тургенев И.С. – 12, 3 %.

Мы видим, что речевая привычка более активно актуализировать сигналы катафоры для воздействия на читательскую аудиторию более ярко, по сравнению с другими авторами, выражена в речи Н.С. Лескова и Ф.М. Достоевского. Для этих авторов процент актуализации речевых сигналов катафоры является диагностирующим и позволяет определить характер их ожиданий в отношении потенциальной читательской аудитории.

Высокий процент актуализации Н.С. Лесковым и Ф.М. Достоевским сигналов плана неполной информации свидетельствует о выраженной интенции этих отправителей повлиять на ментальное состояние читателей, со стороны которых эти авторы в значительной степени  ожидали отсутствия заинтересованности. Возможные причины формирования у данных авторов подобных представлений о читательской аудитории рассмотрены критиками , биографами и самими писателями. Наиболее значимыми факторами здесь является позиция этих авторов в современной им литературной и общественной реальности – позиция аутсайдеров. Основным пунктом этой позиции была проповедь христианских ценностей, которая во второй половине 19-го века, в эпоху скептицизма и нигилизма, была непопулярной в широких кругах русской интеллигенции. Известно, например, что Ф.М. Достоевскому многие лица, считавшиеся в ту пору авторитетными ввиду их прогрессивных взглядов, публично приписывали безумие только на основании обращения писателя к столь непопулярным тогда идеям (Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников, т.2, 1964, 127, 147).

Укажем ещё одно характерное обстоятельство жизни Н.С. Лескова и Ф.М. Достоевского, которое объясняет, почему для этих авторов заинтересованность публики в чтении их романов была особенно важна. Эти писатели на протяжении всей жизни испытывали серьёзные материальные затруднения. Заинтересованность критиков, издателей и рядовых читателей в чтении романов этих авторов являлась для писателей залогом улучшения их материальных дел. Речевая привычка частой актуализации сигналов, стимулирующих заинтересованность адресатов в чтении, возможно, сложилась при определённом влиянии этого обстоятельства.

Что касается собственно психологических особенностей автора, которые можно диагностировать путем количественного анализа его речи – это мнительность, неуверенность в себе, болезненная впечатлительность, отсутствие доверия к людям. Отметим, что формирование этих болезненных отклонений психики может быть вызвано воздействием на личность неблагоприятных факторов, как в детском возрасте, так и в зрелые годы.

Указанные качества являлись характерными личностными особенностями Н.С. Лескова и Ф.М. Достоевского (Лесков, собр. соч., т. 10, 1958, 365; Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников, т.1, 1964, 22, 133, 140). Этих двух писателей, чаще других авторов актуализировавших в речи план акцентирования, объединяет присутствие у них ещё одной  личностной особенности: с точки зрения психической организации оба этих автора относились к психологическому типу, который К. Леонгард определил как акцентуированная личность (см. Леонгард, 2001, 15). Для акцентуированных личностей характерны резкие колебания настроения, способность к бурной реакции на раздражающие факторы, болезненная впечатлительность, тревожность.

Речевая привычка менее активно актуализировать сигналы катафоры выявлена в речи И.А. Гончарова и И.С. Тургенева. Это говорит о том, что данные авторы более комфортно чувствовали себя в окружающей их литературной и общественной реальности. Указанные авторы  в большей степени ориентировались не на читателей-оппонентов, а на читателей-единомышленников. Подобный позитивный настрой авторов в отношении предполагаемой реакции читателей обусловлен сознанием острой злободневностью тем, раскрываемых этими авторами в романах, знанием своей авторитетной позиции и популярности в тех социальных кругах, в представителях которых эти авторы видели своих потенциальных читателей. Привычное для авторов ожидание понимания и заинтересованности со стороны потенциальных адресатов нашло отражение в частотных характеристиках их речи.

В качестве психологических особенностей личностей такого типа можно указать следующее: свидетельства современников, пытавшихся охарактеризовать характеры И.А. Гончарова и И.С. Тургенева, говорят о том, что для этих писателей не были типичными какие-либо болезненные психические проявления (как для Н.С. Лескова и Ф.М. Достоевского): патологическая раздражительность при контактах с людьми, в чём-то с ними не согласными, мнительность, неуверенность в себе и т.п. Наоборот, в качестве характерных личностных черт этих писателей указывались:

— для И.А. Гончарова: оптимизм, неизменная благожелательность и снисходительность в суждении о людях, внутренняя уравновешенность, «всю жизнь был спокоен и ничем не волновался», «точно счастливо-балованное дитя», «беспечный и беззаботный» (И.А. Гончаров в воспоминаниях современников, 1969, 38-39);

— для И.С. Тургенева: неизменное спокойствие и благородство в выражении чувств, исполненность «особого благоволения к окружающим», альтруизм, который «не знал пределов», мягкость, дружелюбие, неизменная благожелательность, «врождённая доброта» (И.С. Тургенев в воспоминаниях современников, 1988, 29, 30, 253, 275); флегматик (Бойесен, 1981, 190).

В заключение отметим, что не вызывает сомнения существование зависимости между частотными характеристиками речи индивидуума и особенностями его психической организации. Отметим, что для лингвиста, занимающегося данной проблемой (особенно – в рамках прагмалингвистики) речь известных людей (политиков, писателей, артистов) представляет благоприятный материал, потому что публичность этой категории отправителей дает возможность в очередной раз подтвердить существование указанной зависимости при обращении к биографическим и автобиографическим материалам. Выявление психологических особенностей индивидуума на основании количественного анализа его речи является перспективным направлением в лингвистике и психологии. Эта методика может быть применена при анализе речи различных категорий отправителя на предмет выбора ими иных (не только катафорических) сигналов речевого воздействия на получателя.

Список литературы:

1. Бойесен Я. Воспоминания о Тургеневе // Вопросы литературы, 1981, №6.
2. Бюлер К. Теория языка. М., 2001.
3. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. М.,  1978. Вып. 8.
4. Виноградов В.А. Дейксис // Лингвистический энциклопедический словарь /Гл. ред. В.Н. Ярцева/. М., 1990. – С. 128.
5. Гак В.Г. Порядок слов // Лингвистический энциклопедический словарь /Гл. ред. В.Н.Ярцева/. М., 1990. – С. 388.
6. И.А. Гончаров в воспоминаниях современников. Л., 1969.
7. И.С. Тургенев в воспоминаниях современников. М., 1988.
8. Лесков Н.С. Собрание сочинений в 11-и томах. Т. 10. М., 1958.
9. Леонгард К. Акцентуированные личности. Ростов-на-Дону, 2001.
10. Лосева Л.М. Как строится текст. М., 1980.
11. Пфютце М. Грамматика и лингвистика текста // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып. 8.
12. Русская грамматика. Т.1. М., 1980.
13. Урысон Е.В. Русский союз и частица и // ВЯ, 2000, №3.
14. Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников. Т.1. М., 1964.
15. Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников. Т. 2. М., 1964.