АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ СОВРЕМЕННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

Byadmin

АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ СОВРЕМЕННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

Cборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2013 г.

Кудряшов Игорь Александрович,
д.филол.н., профессор кафедры русского языка и теории языка ЮФУ
(г.Ростов-на-Дону, Россия)

Полякова Анастасия Юрьевна,
магистрант, кафедра русского языка и теории языка ЮФУ
(г.Ростов-на-Дону, Россия)

АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ  СОВРЕМЕННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

В статье определяется, что в антропоцентрическом измерении экономический дискурс представляет собой семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, ориентированные на обслуживание определенной профессионально-коммуникативной сферы, а также тезаурус прецедентных высказываний и текстов. Помимо семиотического пространства, в антропоцентрическое пространство экономического дискурса входят также представ­ления о типичных моделях речевого поведения и набор речевых действий и жанров, специфических для данного  типа коммуникации.

Антропоцентризм современной лингвистики позволяет расширить понятие дискурсной личности, выделив в ней особую профессиональную, в описании которой доминирует идентичность как «жизненный стиль» (Gumperz, Gumperz, 2007, 478), в связи с чем совмещаются данные различных научных парадигм: философии, социологии, психологии, лингвистики. Язык является материальной формой закрепления мышления человека, способом закрепления всей отражательной  деятельности мышления, которая неразрывно связана с практической деятельностью человека, предопределяя его «тип знания» (Javis, Pavltnko, 2008, 23). Следовательно, мы можем утверждать, что между профессиональным образом мира и языковой картиной мира существует иманнентная связь. Представляется, что частным проявлением профессионального образа мира является экономический дискурс.

Антропоцентрический подход к изучению языковых явлений в рамках экономического дискурса предполагает необходимость тщательного рассмотрения самого понятия «дискурс», определения его типов, моделей и параметров. Дискурс – как сложное коммуникативное явление –  предполагает экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста (Ворожбитова, 2003б 19).

Суммируя различные понимания дискурса, М.Л.Макаров показывает основные координаты, с помощью которых определяется дискурс: формальная, функциональная, ситуативная интерпретация. Формальная интерпретация – это понимание дискурса как образования выше уровня предложения. Речь идет о сверхфразовом единстве, сложном синтаксическом целом, выражаемом как абзац или кортеж реплик в диалоге, на первый план здесь выдвигается система коннекторов, обеспечивающая целостность этого образования. Функциональная интерпретация в самом широком понимании – это понимание дискурса как использования (употребления) языка, т.е. речи во всех ее разновидностях. Компромиссным (более узким) вариантом функционального понимания дискурса является установление корреляции «текст и предложение» – «дискурс и высказывание», т.е. понимание дискурса как целостной совокупности функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка (Макаров, 2003Б 68-75).

Подобная трактовка дискурса встраивается в противопоставление:

1) дискурса как процесса и текста как продукта речи;

2) текста как виртуальной абстрактной сущности и дискурса как актуализации этой сущности (отметим принципиальное единство в понимании дискурса как динамического промежуточного речевого образования в отличие от полярно различных трактовок текста – от предельно абстрактного конструкта до предельно конкретной материальной данности).

Контекст как признак дискурса акцентирует внимание исследователей на противопоставлении того, что сказано, и того, что имелось в виду (локуции и иллокуции), а отсюда – на ситуации общения (Галушко, 2000, 2). Ситуативная интерпретация дискурса – это учет социально, психологически и культурно значимых условий и обстоятельств общения, т.е. поле прагматического и социолингвистического исследования (Blommaert, 2005). Закономерно поэтому обращение к дискурсу со стороны многих ученых, разрабатывающих теорию речевых актов, логическую прагматику общения, конверсационный анализ, анализ диалога, лингвистический анализ текста, критический анализ дискурса, проблемы социолингвистики и этнографии коммуникации, когнитивной лингвистики и психолингвистики.

Идея относительно когнитивных механизмов обработки дискурса принадлежит Т.А. ван Дейку, которая была заложена им в 80-х гг. на основе результатов его исследований. Исследователь характеризует дискурс как «сложное коммуникативное явление, которое включает в себя  социальный контекст, дающий представление как об участниках коммуникации (и их характеристиках), так и о процессах производства и восприятия сообщения» (Дейк, 1989, 113).

При таком подходе представляется возможным не ограничивать понятие дискурса рамками конкретного языкового высказывания, т. е. рамками текста или диалога (Дейк, 1989, 121). Примером сложных коммуникативных событий в рамках экономического дискурса может являться профессиональное общение бизнесменов, общение между продавцом и покупателем, руководителем предприятия и сотрудником, между сотрудниками предприятия, аналитический обзор современной экономической ситуации и т.д.

Вышеописанные подходы, которые отличаются строго формальной ориентацией, можно считать противоположными  более функциональным и социолингвистическим методам анализа дискурса. Анализ дискурса позволяет рассматривать не только механизмы использования  функций и языковых средств, имеющихся в распоряжении участника коммуникативного акта, но и его социальный статус в социолингвистическом, прагмалингвистическом и лингвосемантическом аспектах. Следовательно, исследование дискурса как явления языковой интеракции  позволяет рассматривать те или иные языковые явления как предмет изучения гуманитарного знания, а не в рамках отдельно взятой науки.

Дискурсы, которые сами по себе являются,  по сути,  социальными действиями могут вызвать важные социальные изменения (Holtgraves, 2002, 25). В этом смысле аналитический обзор современной экономической ситуации, в состав в которого входит такое речевое действие как анализ события, происходящие в экономической жизни общества, производство, покупка, продажа товаров или услуг, экономические теории, направления развития экономики, уровень жизни населения могут иметь значительные последствия в жизни общества.

Различают две формы дискурса: личностно-ориентированный и статусно-ориентированный или институциональный (Карасик, 2007, 79).        Дискурс, который представляет собой «институциональное общение, т. е. речевое взаимодействие представителей социальных групп или институтов друг с другом, с людьми, реализующими свои статусно-ролевые  возможности в рамках сложившихся общественных институтов, число которых определяется потребностями общества на конкретном этапе его развития, является институциональной или статусно-ориентированной формой дискурса» (Карасик, 1098, 190-191). Личностный (персональный) дискурс представлен двумя разновидностями – бытовой (обиходный) и бытийный дискурс. Для бытового дискурса характерна «не информативная, а фатическая коммуникация – общение ради общения, либо между людьми, находящимися на близкой социальной дистанции, либо между незнакомыми или малознакомыми людьми в ситуации вынужденного совместного пребывания» (Шейгал, 2004, 29).

В современных исследованиях встречается мнение, что фактически каждую научную дисциплину можно интерпретировать в качестве определенного дискурса. Институциональный дискурс представляет общение в рамках сложившихся в обществе институтов, т.е. устойчивых комплексах формальных и неформальных правил, принципов, норм, установок, регулирующих различные сферы человеческой деятельности и организующих их в систему ролей и статусов, образующих социальную систему (Седов, 1999, 54).

Применительно к современному социуму В. И. Карасик определяет институциональный дискурс как «специализированную клишированную разновидность общения между людьми, которые могут не знать друг друга, но должны общаться в соответствии с нормами данного социума», и выделяет такие виды институционального дискурса, как политический, административный, военный, юридический, педагогический, массово-информационный (Карасик, 1998, 186-189).

Типология форм дискурсов и их разнородные характеристики доказывают тот факт, что от коммуникатора-профессионала требуется умение выбирать то необходимое средство, которое позволит адекватно выстроить коммуникативную ситуацию в соответствии с поставленными целями, и свободно владеть разнообразными коммуникативными ресурсами. Для деятельности в собственной производственной сфере личность формирует особый способ организации восприятия действительности (Polotzer, 2006, 96).

Экономический дискурс является одним из видов институционального дискурса, включающего в себя определенные речевые акты, которые могут иметь место в определенных социальных ситуациях, соответствующих данному типу дискурса (например, в зале ведения переговоров об экономическом сотрудничестве). Это особый лингвокультурный код, коммуникативное пространство, которое синтезирует ряд устных и письменных жанроречевых сфер.  Закономерным в связи с этим является вопрос: что приводит язык в сферу экономического функционирования? Язык предстает средством:

● экономической деятельности;

● правоприменительной деятельности: толкования экономических законов и других текстов (протоколы, речи экономистов и т.п.);

● экономической науки; но именно здесь, думается, степень терминологизации языка наименьшая по сравнению с перечисленными выше областями языко-экономической зоны, так как язык экономики является «тематической разновидностью» других научных языков, мало отличных в качественном отношении (если не считать состава терминов) от научного языка, скажем, социологии или истории (Голев, 1989,89).

Экономические понятия и нормы могут быть выражены только посредством языка. Язык экономики должен быть, с одной стороны, единым, чтобы обеспечить единство внутри экономической системы. С другой стороны, он должен быть применим в различных сферах экономической деятельности.

В. Отто осуществил классификацию «слоев» внутренней структуры экономического языка, которая влючает:

● язык законов в сфере экономики: общие, абстрактные правовые нормы;

● язык решений об экономических соглашениях;

● язык экономической науки и экспертиз: комментарии и обсуждение специальных вопросов профессионалами для профессионалов;

● язык ведомственного письменного общения: формуляры, помятки, повестки и т.д.;

● административный жаргон: неофициальное обсуждение специальных и полуспециальных вопросов специалистами (Otto, 1981, 51).

Данные «языковые слои» отличаются друг от друга мерой необходимости точного, подробного и краткого выражения понятий в языке. Основным прецедентным текстом экономического дискурса является научный текст, посвященный закономерностям экономического развития.

В современной лингвистической науке предпринимаются активные попытки структурировать экономический язык и обнаруживается множество точек зрения по вопросу внутренней структуры языка экономики. Как представляется, к «идеальным» антропоцентрическим качествам экономического текста можно отнести следующие параметры: аргументативность, интертекстуальность (экономический текст не самодостаточен, он закономерно включает в себя «чужие» тексты),  диалогичность формы, тенденция к постоянной переинтерпретации (при стремлении к законченной логической системности экономический текст нередко подвергается «размыканию», оспариваются оппонентом).

Как и любой другой специализированный язык, подъязык современной экономики, – это малая лингвистическая подсистема, содержащая набор языковых структур и единиц, заданных тематически однородной областью социального или профессионального функционирования языка, обладающая функционально-стилистической направленностью и обслуживающая определенную сферу общения. Безусловно, при этом допускается существование так называемых «микроподъязыков» как части совокупности лексических и других средств определенной тематической направленности одного из смежных подъязыков.

Экономический дискурс имеет полевое строение, что является характерным для любого типа дискурса. Это поле включает в себя все виды жанров экономического общения – экономические документы (тексты законов и др.), публичную речь (научные доклады по вопросам  экономики и т. д.). Другими словами, данный тип дискурса представляет собой неоднородное образование, в составе которого существует ряд подтипов, производных профессионального общения в сфере экономики. Семантический и прагматический статус экономического дискурса подтверждается комплексом текстов экономических документов и метаязыком экономики.

Экономический дискурс является одним из примеров «устойчивой» разновидности институционального дискурса. Является недопустимым, или даже неправомерным, для экономиста, например, вольно интерпретировать тот или иной экономический закон. Придавая эмоциональную окраску своему публичному выступлению, которое является коммуникативной составляющей институционального дискурса, экономист применяет свои личностные начала.

Мы полагаем необходимым подчеркнуть, что экономический дискурс – это порождение экономического сообщества, которое является определенным социальным институтом. В системе институционального дискурса он объективно выделяется на основании определенных лингвистически релевантных признаков, важнейшими из которых являются:

● конструирование документов на основании правовых норм, изложенных в текстах законов, и непосредственно касаются той или иной организации, придавая исполнителям и их деятельности определенный правовой статус; «восстановление справедливости, опирающееся на существование и применение правовых норм»;

● участниками экономического дискурса являются, с одной стороны, автор (профессионал-экономист) и, с другой стороны, реципиент. Первый создает информационное сообщение, выражая суть экономики, второй воспринимает и интерпретирует сообщение;

● особый социальный хронотроп, т.е. интуитивно ощущаемая участниками дискурса система социальных отношений;

● регулирование функционирования социальной системы, упорядочение общественных отношений, закрепление определенных свобод и ответственности, обеспечение соответствия социальной системы господствующим ценностям и идеалам;

● специфические стратегии – разъяснение, регулирование, регламентация, контроль, предписание, организация;

● профессиональная картина мира, выступающая условием устойчивости общения на экономическую тематику;

● уникальные характеристики текстов – во-первых, текст характеризуется индексами социального статуса, представляющего адресата текста как члена институционального сообщества, относящегося к определенной профессии, занимающего определенное иерархическое  положение. Текстовой объект включает характеристики, свидетельствующие о его принадлежности именно к профессиональному экономическому сообществу, и их можно назвать институциональными ограничениями, т.к. они обрывают возможные связи в коммуникативных сетях (есть вещи, о которых не принято говорить, отдают предпочтение некоторым классам высказываний).

Рассматривая дискурс как «семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, имеющие место в данной коммуникативной сфере, а также тезаурус прецедентных высказываний и текстов, необходимо учитывать модели речевого поведения и набор речевых действий и жанров, специфических для данного типа коммуникации» (Шейгал, 2004, 13). Ю. М. Лотман, описывая семиотическое пространство, указывает на неоднородность семиосферы, то есть, на заполненность семиотического пространства различными по своей природе языками – семиотическими системами / кодами – от моды в одежде до языка танцев и архитектуры (Лотман, 1996, 166). Таким образом, помимо  вербальных знаков и паралингвистики, при определении  экономического дискурса существенное значение имеет семиотика пространства (знаковое использование пространства), то есть символика и  эмблематика, семиотика зданий и т.п.

Следовательно, в антропоцентрическом аспекте экономический дискурс можно анализировать как некую семиосферу коммуникатив­ных практик, которые могут рассматриваться и в реальном, и в потенциальном (виртуальном) измерениях. В реальном измерении – это дискурсные события, текущая речевая деятельность в оп­ределенном социальном пространстве, обладающая признаком процессности и связанная с реальной жизнью и реальным вре­менем, а также возникающие в результате этой деятельности речевые произведения (тексты), взятые во взаимодействии лин­гвистических и экстралингвистических факторов.

Список литературы:

1. Gumperz J.J., Gumperz J. C. A Postscript: Style and Identity in Interactional Sociolinguistics // Style and Social Identities. Alternative Approaches to Linguistic Heterogeneity. Berlin, New York, 2007.

2. Jarvis S., Pavlenko A. Crosslinguistic Influence in Language and Cognition. New York, London, 2008.

3. Ворожбитова А.А. Трихотомия «Текст-Дискурс-Произведение» в лингвориторической парадигме // Язык. Текст. Дискурс: межвуз. сб. науч. ст. Ставрополь, 2003.

4. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М., 2003.

5. Галушко Т.Г. Контекст, текст и гипертекст в свете некоторых идей постструктурализма // Вестник Амурского государственного университета. Хабаровск, 2000.

6. Blommaert J. Discourse. A Critical Introduction. Cambridge, 2005.

7. Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.

8. Holtgraves T. M. Language as Social Action: Social Psychology and Language Use. Mahwah, New Jersey, London, 2002.

9. Schultz D. Encyclopedia of American Law. NY., 2002.

10. Карасик В.И. О категориях дискурса // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. Волгоград. Саратов, 1998.

11. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М., 2004.

12. Седов К.Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности: психо- и социолингвистический аспекты. Саратов, 1999.

13. Politzer G. Reasoning, Judgment and Pragmatics // Experimental Pragmatics. NY., 2006.

14. Голев Н.Д. На стыке языка и права (несколько тезисов по юрислингвистике) // Актуальные проблемы филологии. Барнаул, 1998.

15. Otto, W. Die Paradoxie einer Fachsprache // Der Őffentliche Sprachgebrauch. Band II, Stuttgart, 1981.

16. Hutton C. Language, Meaning and the Law. Edinburgh, 2009.

17. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история М., 1996.