«ПРАВОСЛАВИЕ ИЛИ СМЕРТЬ!»: РЕЧЕВАЯ АГРЕССИЯ КАК СПОСОБ РЕШЕНИЯ ЗАДАЧ ДУХОВНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ ОБЩЕСТВА

Byadmin

«ПРАВОСЛАВИЕ ИЛИ СМЕРТЬ!»: РЕЧЕВАЯ АГРЕССИЯ КАК СПОСОБ РЕШЕНИЯ ЗАДАЧ ДУХОВНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ ОБЩЕСТВА

Cборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2013 г.

Меликян Вадим Юрьевич,

доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского языка и теории языка факультета лингвистики и словесности Южного федерального университета
(г. Ростов-на-Дону, Россия)

«ПРАВОСЛАВИЕ ИЛИ СМЕРТЬ!»: РЕЧЕВАЯ АГРЕССИЯ КАК СПОСОБ РЕШЕНИЯ ЗАДАЧ ДУХОВНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ ОБЩЕСТВА

Противоречивая позиция Главы синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина в отношении лозунга «Православие или смерть!» вызвала неоднозначную реакцию в обществе.

Вот этот текст.

Протоиерей Всеволод Чаплин – против как употребления лозунга «Православие или смерть!», так и признания его экстремистским.

http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=48315

Москва. 11 октября. ИНТЕРФАКС – Глава синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин не усматривает экстремизма в популярном среди некоторых верующих лозунге «Православие или смерть!».

«Не думаю, что стоит употреблять этот лозунг. Но и интерпретировать его как экстремистский – неправильно. В нем нет призыва к насилию над неправославными, принуждения к принятию православия. Для православного христианина без истинной веры нет жизни. Однако решение суда надо исполнять».

Летом прошлого года упомянутый лозунг пополнил список экстремистских материалов. В свое время он был размещен на сайте художественной мастерской-студии Союза православных хоругвеносцев. Глава этой организации Леонид Симонович-Никшич заявил, что, несмотря на признание надписи «Православие или смерть!» экстремистской, хоругвеносцы все равно используют ее, в частности, носят майки с этим лозунгом.

Тем временем, комментируя то, что некоторые священники осудили отдельных православных активистов, заявив, что они оскорбляют их чувства больше, чем «Pussy Riot», отец Всеволод заявил, что «если эти священники хотят услышать голос народа, а не только московской тусовки, то они должны прислушаться к тому, что говорят православные миряне, – это мнение очень многих людей».

«Священники, выступающие против активного православного патриотизма, выступают и против святого праведного Иоанна Кронштадтского, и против святителя Филарета, и против многих новомучеников», – подчеркнул он.

Представитель Церкви выразил надежду на то, что будут возникать многие объединения православных, «и они будут мирными и сумеют выражать мнение большинства».

На вопрос о том, как складываются отношения синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества с православными активистами, священник ответил: «Мы находимся в диалоге, иногда непростом. Иногда приходится поправлять их, действовать надо в рамках закона. Недаром нелегитимные акции были прекращены».

Попробуем разобраться в том содержании, которое приписывает данному тексту его автор, и выявить его реальный коммуникативный смысл. Поможет нам в этом комплексный формально-логический и коммуникативно-прагматический подход.

Логико-смысловой анализ данного текста позволяет обнаружить неоднократные нарушения законов формальной логики при изложении автором своей позиции по данному вопросу.

Первое высказывание («Не думаю, что стоит употреблять этот лозунг») выражает идею о нецелесообразности использования лозунга «Православие или смерть!», во втором («Но и интерпретировать его как экстремистский – неправильно») – автор отрицает наличие в нём экстремистской направленности. Между данными тезисами имеет место нарушение логического закона достаточного основания, т.к. из идеи о нецелесообразности использования данного лозунга может следовать только его противоправная сущность (в данном случае экстремистская). Смысловой отрезок текста – «данный лозунг не является экстремистским, поэтому его не стоит употреблять» – явно грешит нарушением причинно-следственных связей. Таким образом, первый тезис оказывается необоснованным, что порождает вопрос: «А почему не стоит употреблять этот лозунг?». Ведь автор не считает его экстремистским, раскрывая в третьем предложении его суть: «В нем нет призыва к насилию над не православными, принуждения к принятию православия».

Дело в том, что лозунг «Православие или смерть!» построен на основе антитезы (противопоставления). Об этом свидетельствует разделительный союз или, который в системе языка имеет следующее значение: «Или, союз. 1. разделительный. Употребляется при сопоставлении предложений или отдельных членов предложения, по значению исключающих или заменяющих друг друга, для указания на необходимость выбора между ними.» (Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981-1984. Т.1. 1984). Отсюда понятия «православие» и «смерть» находятся в данном лозунге в отношениях взаимоисключения («исключения или замены друг друга»). Таким образом, вне «православия» человеку уготована «смерть», причем физическая. Первые два прямых значения слова «смерть» подтверждают такую интерпретацию данного лозунга: «Смерть. 1. Биол. Прекращение жизнедеятельности организма и гибель его. Физиологическая смерть. 2. Прекращение существования человека, животного. Скоропостижная смерть.» (Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981-1984. Т.4. 1984). Для приписывания слову «смерть» какого-либо из переносных значений (например, «смерть духовная» и т.п.) никаких оснований нет, т.к. отсутствует соответствующий контекст, являющийся обязательным для актуализации переносных, непрямых, вторичных значений языковых единиц.

Всё это свидетельствует о том, что лозунг «Православие или смерть!» содержит «призыв к принуждению принятия православия, в противном случае он призывает к насилию над не православными (в форме причинения смерти)».

Отсюда третье предложение исследуемого текста («В нем (лозунге) нет призыва к насилию над не православными, принуждения к принятию православия») нарушает логический закона тождества. При нарушении этого закона возникает логическая ошибка, называемая «подменой тезиса». Это происходит, когда в ходе рассуждения исходная мысль умышленно или неосознанно подменяется другой. В данном случае автор умышленно приписывает анализируемому лозунгу иное значение. Однако, как показал анализ, реальное, «конфликтное» содержание данного лозунга и его «неконфликтная» интерпретация автором не тождественны друг другу, более того, они прямо противоположны.

Содержание четвертого предложения («Для православного христианина без истинной веры нет жизни») дважды нарушает законы логики.

Во-первых – логический закон тождества, т.к. «православный христианин» не может не иметь «истинной веры». Если человек считает себя «православным христианином», следовательно, он человек верующий, как говорят, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отсюда данные факты существуют нераздельно, как единое целое. Автор же текста их расчленяет и противопоставляет друг другу. Таким образом, происходит необоснованное отождествление канонического толкования «православного христианина», для которого обладание «истинной верой» является  неотъемлемым атрибутом его духовной жизни, и «православного христианина», который «истинной верой» не обладает. Тогда спрашивается – что это за  «православный христианин», если он не обладает «истинной верой»?

Во-вторых, в данном высказывании имеет место нарушение логического закона достаточного основания. Дело в том, что вера находится внутри человека. А отсутствие возможности отправлять культ «православного христианина» не должно приводить его к смерти. Между этими двумя фактами при каноническом толковании православия отсутствует причинно-следственная связь. Православие осуждает самоубийц, а тезис «Для православного христианина без истинной веры нет жизни» фактически призывает к этому (к физической смерти), что подтверждает приведенное выше толкование значения слова «смерть».

Следующее предложение («Однако решение суда надо исполнять») также нарушает логику подачи информации в первом абзаце. Оно нарушает логический закон достаточного основания, так как причинно-следственная связь между соотносимыми фактами не является очевидной. Если, как утверждает автор, в лозунге «Православие или смерть!» «нет призыва к насилию над не православными, принуждения к принятию православия», то почему, спрашивается, «решение суда надо исполнять».

Во-первых, как известно, решение суда может оказаться незаконным по различным основаниям (в связи с нарушением норм материального или процессуального права), что побудило законодателя предусмотреть возможность его обжалования. Такое заявление будет непротиворечивым только в том случае, если решение суда признать законным (это единственная причина, по которой его следует исполнять), а лозунг «Православие или смерть!» – экстремистским.

Во-вторых, незаконное решение суда подрывает авторитет судебной системы и основы государственности в целом, а также авторитет самой православной церкви, что тем более требует инициирования соответствующих процессуальных действий, направленных на достижение торжества правосудия и справедливости. А потому представитель церкви, идеологическая составляющая деятельности которой является доминирующей, не имеет права на бездействие в подобной ситуации. Его «пассивность» может быть оправдана лишь в том случае, если он признает справедливость данного решения суда.

Отвечая на комментарий журналиста («некоторые священники осудили отдельных православных активистов, заявив, что они оскорбляют их чувства больше, чем «Pussy Riot»), автор вводит в структуру своих рассуждений новый логический компонент, который отсутствует в рассуждениях журналиста. В комментарии журналиста присутствуют «некоторые священники» и «отдельные православные активисты». При этом первые осуждают вторых. В рассуждениях автора появляется третий, новый компонент в данной логической системе, а именно: «московская тусовка», на которую якобы ссылаются «эти священники». С одной стороны, понятно, что автор уничижительно называет «этих священников» «московской тусовкой», что, к стати говоря, также нарушает логический закон тождества, т.к. «эти священники» совершенно необоснованно отождествляются автором исключительно с «московской тусовкой». С другой – не вполне понятно, почему он их «расчленяет». Судя по всему, имеет место нарушение логического закона тождества, которое в данном случае носит не намеренный, а, скорее, «аномальный» характер. Проще говоря, допущена логическая ошибка в рассуждениях автора, выразившаяся в указании на мнение третьих лиц, мнение которых (да и сами эти третьи лица) в исходных рассуждениях отсутствуют.

Кроме того, в этом высказывании также нарушается логический закон тождества: автор приписывает данной группе священников («некоторые священники») новое, негативное качество («они не прислушиваются к мнению народа»), хотя какая-либо аргументация в тексте отсутствует.

Введение в текст таких компонентов логической структуры, как «наличие некоего голоса народа», «православных мирян», «мнение очень многих людей» не имеет под собой никаких оснований. Во-первых, на каком основании автор отождествляет «голос народа» с мнением «православных мирян» и «очень многих людей». Во-вторых, ссылка на мифическое «мнение масс» представляет собой известный приём, используемый говорящим как «серьёзный» аргумент в споре, а также с целью обвинить объект критики и одновременно самому не быть обвиненным в клевете. Автор прячется за чужое мнение, голословно отсылает к мнению безвестных анонимов, при этом крайне критически высказывается в адрес своих оппонентов. Однако в публичной коммуникации действует следующее правило: в споре можно использовать любые аргументы, однако они должны сопровождаться доказательствами. В противном случае подобная информация превращается в сплетню, порочащий слух, который основан на туманных сведениях.

Огульному очернению подвергаются священники, позволившие себе негативную оценку лозунга «Православие или смерть!», в высказывании «Священники, выступающие против активного православного патриотизма, выступают и против святого праведного Иоанна Кронштадтского, и против святителя Филарета, и против многих новомучеников», что также бездоказательно и в большей степени походит на сплетню или притянутый за уши аргумент.

Данный отрезок текста реализует одну из наиболее эффективных стратегий конфронтации – стратегию дискредитации. Автор умаляет достоинство той группы священников, с которой полемизирует, через указание на такие негативно оцениваемые со стороны официальной православной церкви и всех православных мирян факты, как «выступление против святого праведного Иоанна Кронштадтского, и против святителя Филарета, и против многих новомучеников». Информируя общественность о наличии отрицательных качеств у его оппонентов (негативные речевые действия обвинения, стратегия обвинения), автор косвенно даёт негативную оценку этой группы священников, стремится понизить их авторитет в глазах окружающих, подорвать доверие к ним. Тем самым он пытается использовать дополнительное средство воздействия на адресата с целью корректировки его мнения по обсуждаемой проблеме в выгодную для автора сторону.

С точки зрения стилистики данный текст характеризуется общей нейтральной тональностью. В нём отсутствует оценочная лексика, а также яркие эмоциональные и экспрессивные элементы. Это обусловлено особенностями социального статуса автора, который является лицом духовным, а также официальной ситуацией публичного общения, которая предъявляет к отбору коммуникативных средств строгие требования.

На этом фоне ярко контрастирует и бросается в глаза слово «тусовка», которое характеризуется стилистической маркированностью: «Тусовка. Жарг. Компания, круг общения. Артистическая, политическая тусовка.»: Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб, 2006). Исключительное использование жаргонного слова в исследуемом тексте свидетельствует о его интенциональном (намеренном) употреблении. Данным словом автор называет тех «некоторых священников, которые осудили отдельных православных активистов». Яркий стилистический диссонанс, по замыслу автора, призван  усилить ту негативную характеристику, которую он даёт своим оппонентам. Называние группы священников при помощи слова с яркой сниженной стилистической характеристикой призвано придать и объекту номинации (группе этих священников) крайне сниженную оценку, понизить в глазах окружающих его социальную привлекательность. При таком стилистическом «разрыве» подобное слово, не являющееся в системе языка инвективным, приобретает в данном контексте явно оскорбительные параметры. С учётом специфики референтной соотнесённости данного слова (оно номинирует в анализируемом тексте лиц, принадлежащих к высокой, духовной сфере) его негативный потенциал заметно возрастает. Употребление слова «тусовка» призвано усилить эффект от реализуемой в данной части текста стратегии дискредитации. Таким образом, стратегия дискредитации здесь реализуется при помощи раскрытия якобы негативных фактов, а также через оскорбление.

Примечательной является в данном высказывании и оценка деятельности той части представителей православной церкви, которые используют лозунг  «Православие или смерть!». Автор называет их деятельность «активным православным патриотизмом». По его мнению, призыв «обратить всех в православие, а несогласных подвергнуть уничтожению» («Православие или смерть!») означает проявление «православного патриотизма», любви к православию, преданность православной церкви и православным мирянам («Патриотизм. Любовь к родине, преданность своему отчеству, своему народу.»: Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981-1984. Т.3. 1984).

Смягчающее обозначение экстремистского («Экстремизм. Приверженность к крайним взглядам и мерам». Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981-1984. Т.4. 1984) характера лозунга «Православие или смерть!» прячется за эвфемизмом «активный» («Активный. 1. Деятельный, энергичный.»: Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981-1984. Т.1. 1984). «Приверженность к крайним взглядам и мерам» со стороны «отдельных православных активистов» подтверждается лингвистическим анализом данного лозунга, в котором предлагаются две крайности – «православие» или «смерть». Установление между «православием» и «смертью» именно отношений взаимоисключения делают такие взгляды «крайними», «непримиримыми», «решительными», «радикальными», а потому экстремистскими («Крайний. 3. Являющийся наиболее непримиримым, решительным, радикальным (о мнении, направлении и т.п.)»: Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981-1984. Т.2. 1984).

Отождествляя экстремистски настроенных представителей православия и активных православных патриотов, автор текста в очередной раз нарушает логический закон тождества, т.к. это не одно и то же.

Следует также обратить внимание на специфику самой формы подачи исследуемой конфликтной идеи. Она реализована в виде лозунга («Лозунг. «1. Призыв, в краткой форме выражающий руководящую идею, задачу или политическое требование.»: Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981-1984. Т.2. 1984). Лозунг представляет собой лаконичное, но очень ёмкое речевое произведение. Это обусловливает его особую запоминаемость и внушаемость, что делает его незаменимым средством в политической и религиозной пропаганде. В этой связи лозунг «Православие или смерть!» приобретает максимальный конфликтогенный потенциал.

В последующей части своего выступлении, там, где автор перешёл от полемики с «некоторыми священниками», осудившими «отдельных православных активистов», к общей характеристике перспектив развития и распространения православия, т.е. в условиях обсуждения нейтральной, не конфронтационной темы, им были высказаны те мысли, которые отражают реальные взгляды автора на исследуемую конфликтную ситуацию: «Представитель Церкви выразил надежду на то, что будут возникать многие объединения православных, «и они будут мирными и сумеют выражать мнение большинства». В данном высказывании обращает на себя внимание характеристика «мирные», которая использована говорящим не случайно. Почему он выбрал именно эту оценку «будущих, новых объединений православных» из большого числа разнообразных признаков? Это обусловлено тем, что в данном, «конфликтном» контексте, сконструированном им выше, он как бы оправдывается, противопоставляя «немирному» характеру лозунга «Православие или смерть!» те реальные, истинные атрибуты, которыми должны обладать подобные объединения православных. Характеристика «мирные» в системе языка противостоит признакам «немирный», «враждебный», «конфликтный», «воинственный», «непримиримый», «радикальный» и т.п. Тем самым автор косвенно даёт истинную, негативную («немирную») оценку лозунгу «Православие или смерть!». Это подтверждается и отнесенностью данной позитивной характеристики («мирные») не к моменту в прошлом (в котором данный лозунг стал предметом судебного разбирательства), а к будущему: «они будут мирными и сумеют выражать мнение большинства». Из этого следует, что автор подспудно признаёт, что лозунг «Православие или смерть!» «не является мирным и не выражает мнения большинства». Иначе говоря, «данное объединение православных не является мирным, а вот будущие многие объединения православных будут мирными и сумеют выражать мнение большинства».

Далее автор всё это ещё раз подтверждает: «На вопрос о том, как складываются отношения синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества с православными активистами, священник ответил: «Мы находимся в диалоге, иногда непростом. Иногда приходится поправлять их, действовать надо в рамках закона. Недаром нелегитимные акции были прекращены». Таким образом, православная церковь предпринимает определенные шаги по недопущению подобных крайних проявлений со стороны части православных священников. Оценка диалога сними как «непростого» свидетельствует о том, что официальная церковь не согласна с данным лозунгом и с подобными проявлениями «православного патриотизма». Она их вынуждена «поправлять», чтобы «действовать в рамках закона». Эта воспитательная работа вполне успешна: «Недаром нелегитимные акции были прекращены». Из этой части текста следует вывод о том, что официальная православная церковь на самом деле не одобряет крайние проявления православного патриотизма, признаёт их незаконность и нелегитимность.

Подводя итог лингвистическому исследованию выступления Главы синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина, можно сказать, что данный текст является конфликтным. Об этом свидетельствуют многочисленные нарушения законов формальной логики, реализация стратегий дискредитации, обвинения, оскорбления, оправдания, а также приёмов манипуляции. Последняя представляет собой наибольшую опасность. Речевая манипуляция оказывает скрытое (против воли) воздействие на человека, что дает другому лицу власть над ним. Говорящий скрывает от собеседника свои истинные намерения, поэтому манипуляция всегда опирается на ложь. С эколингвистических позиций манипуляция представляет собой языковую агрессию и языковое насилие, т.к. направлена на разрушение языковой личности адресата, на его подчинение интересам автора высказывания. Манипуляция всегда ущемляет права личности адресата.

Тексты, воплощающие подобные стратегии конфронтации, содержат состав языкового правонарушения. Отсюда они нарушают не только этические нормы поведения, но и права граждан.

Использование «деструктивных» коммуникативных ресурсов обусловлено стремлением воздействовать на адресата, навязать читателю выгодную для автора точку зрения. Искажение существующего положения дел свидетельствует об общей манипулятивной направленности текста.

Чем вызвано «конфликтное» коммуникативное поведение духовного лица, явно содержащее состав языкового правонарушения? Ответ прост: двойственностью позиции автора текста. За несогласием с негативной, экстремистской оценкой лозунга «Православие или смерть!», которую дал суд, скрывается стремление оправдать отдельных представителей православной церкви, использующих этот лозунг. Это позволяет обнаружить в его коммуникативных действиях две различные речевые интенции: явную и скрытую. Явная, поверхностная воплощается по следующему когнитивному сценарию: «автор выражает несогласие с интерпретацией судом лозунга «Православие или смерть!» как экстремистского и навязывает общественности другую идею – отсутствия связи между данным лозунгом и понятием экстремизма». Глубинная, скрытая, истинная интенция реализуется следующим сценарием: «да, этот лозунг является экстремистским; отдельные представители православия допустили ошибку, использовав его; это негативно сказывается на имидже православной церкви; чтобы избежать негативных последствий для православия, церкви, мирян, их следует оправдать в глазах общественности».

К слову сказать, использование стратегии оправдания также представляет собой событие языкового правонарушения.

Стоила ли игра свеч? Думается, что нет, т.к. неискренность представителя православной церкви не добавляет ей авторитета. Вместо того чтобы признать свои недостатки, что в большей степени соответствует духу религии, он избрал наступательную, конфликтную стратегию, которая применительно к сфере религии изначально обречена на неудачу.

Предложенный взгляд на, казалось бы, рядовое речевое событие (интервью представителя православной церкви) имеет целью не установление «правых» и «виноватых», а привлечение внимания общественности и лиц духовных к необходимости открытого и доверительного диалога между представителями различных слоев общества, построенного на принципах справедливости и уважения. Любой человек, независимо от сферы профессиональной деятельности, может допустить ошибку. Задача общества не прятать свои просчеты и недоработки, а искать пути решения подобных проблем.