ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ: ВОСПРИЯТИЕ ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНОГО ТЕКСТА (ПЕРСПЕКТИВЫ ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ)

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ: ВОСПРИЯТИЕ ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНОГО ТЕКСТА (ПЕРСПЕКТИВЫ ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ)

Cборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2013 г.

 

Палеха Екатерина Сергеевна,
доцент кафедры прикладной лингвистики Казанского федерального университета, эксперт Казанского межрегионального центра экспертиз (г.Казань, Россия)

 

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ: ВОСПРИЯТИЕ ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНОГО ТЕКСТА

(ПЕРСПЕКТИВЫ ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ)

 

Экстремизм как социально опасное явление в последнее время все чаще становится объектом обсуждения в разных областях науки и жизни и, к сожалению, объектом манипуляций. Юридическая практика ставит перед наукой вполне определенную задачу: выработка четких критериев потенциально опасных текстов, предупреждение распространения «языка вражды», распространение толерантного речевого дискурса.

Предметом настоящего исследования стал феномен психолингвистического восприятия текста экстремистской направленности, а также особенности его прагмалингвистической организации. Психолингвистика изучает особенности личности, стоящей за текстом, прагмалингвистика – способы воздействия на личность (безотносительно к ее эмоционально-психическим особенностям, как правило), но на сегодняшний день нет исследований, которые бы во главу угла ставили специфику восприятия явных и скрытых («опасных» и зачастую «нетолерантных») информационных сегментов текста. Однако исследование подобного рода имеет важнейшую практическую ценность: диагностировав психические особенности личности, исследователь не всегда вправе утверждать потенциальную социальную опасность человека (хотя термин «личность, склонная к экстремизму» считается устоявшимся); если же удается выявить еще и систему интерпретаций пробного экстремистского текста, то уровень достоверности прогноза «склонности к экстремизму» значительно повышается.

Представленная цель глобальна, наше же исследование является пробной вехой в разрешении важнейшей проблемы современного общества: предупреждение проявлений интолерантности.

На пути к решению поставленной цели нам пришлось решить ряд достаточно серьезных и принципиальных задач сопутствующего характера, дабы повысить валидность и надежность результатов проведенного нами психолингвистического эксперимента. Во-первых, нужно было провести экспертную оценку текста на выявление экстремистского идейного плана. Во-вторых, нужно было изучить личностные характеристики участников эксперимента на предмет выраженности тех свойств, которые чаще других приводятся в психологических и социологических исследованиях «личности, склонной к экстремизму». В-третьих, нужно было оценить общее впечатление от содержания песни, которое получили участники эксперимента. И, наконец, провести собственно психолингвистический эксперимент по выявлению опорных слов текста, которые участники эксперимента выделяют в большей мере бессознательно.

В качестве стимульного материала был использован текст песни «Упадок» («Upadok») исполнителя «Махмуд», размещенный в свободном доступе в сети Интернет.

Данный текст относится к системе средств воздействия начальной стадии («Размораживание» – по теории изменений Курта Левина[1]). Упор в текстах начального этапа пропаганды исламского экстремистского содержания делается на:

• несовершенстве существующего порядка в мире, особенно в странах «демократии»;

• экономическом и духовном неравенстве между Западом и Востоком;

• падении моральных и нравственных устоев, семейных ценностей в любом обществе, куда проникает западный образ жизни, с его индивидуализмом и другими «капиталистическими и демократическими ересями» (Вершинин, 2003).

Тексты, как правило, написаны достаточно простым, но в то же время не примитивным языком с элементами «религиозной и богословской софистики».  Вся литература снабжена ссылками на Коран и Сунну. Содержание выстроено таким образом, чтобы указать причины любых несчастий в том, что мир не следует идеологии построения «Халифата». Далее – в текстах «продвинутого» этапа – акцент переносится на пропаганду суицидальных атак «врагов» ислама (идея «шахидства»).

Основной композиционный прием, используемый автором текста, – нарушение законов языковой и формальной логики. Изложение материала дается с нарушением принципов причинно-следственной связи, а это один из сильнейших по эффекту воздействия прием лингвистического манипулирования.

Возбуждение национальной, религиозной розни становится одним из ключевых направлений в прагматическом аспекте текста. Семантико-языковая база песни – высказывания ассертивно-декларативного характера о том, что:

А) во всех бедах современного общества виновато правительство, власть, система, способ правления (демократия):

— Тысяча людей введены в заблуждение.

— Это как наваждение – гнилые убеждения.

— Закон как средство увеличить богатство.

— О политики, интриги показные выборы,

Их законодательство приводит в замешательство.

Правительство, парламент и служба безопасности.

— Мы очевидцы массового обмана.

Такая ситуация почти во всех странах.

— Неужели вы не понимайте, что это демократия

Является причиной всех ваших страданий.

Кто лучше как законодатель,

Творец или творение?

Использована лексика тематической группы «власть, правительство, система» (закон, законодательство, правительство, парламент, служба безопасности, демократия). Лингвистический прием: введение ключевых лексем в отрицательно оцениваемый контекст, последний создается при помощи слов с явно выраженным отрицательным компонентом значения, что легко выявляется при компонентном анализе словарных дефиниций лексем и словосочетаний: гнилые (убеждения), интрига, показной, массовый обман, страдание, заблуждение, а также репрезентантов семантического поля «бед общества»: преступность, группировки, банды, стрелки, разборки, притоны, проститутки, однополые браки, ночные потасовки, алкоголики, дураки, взятки, подкупы, продажные чиновники/ судьи/ прокуроры/ опера/ подполковники, уродство, мутация, калеки, инвалиды, больные СПИДом, наркоманы, токсикоманы, бездомные дети, воры, убийцы, сексуальные меньшинства, маньяки, извращенцы, наркотики, спиртные напитки, тупые малолетки, изнасиловали, разврат.

Ключевое слово песни – упадок – соединяет в себе и отрицательный компонент значения, и связь с понятием «система, правительство»:

Упадок – 1) состояние разрушения, развала, разложения, переживаемое какой-л. областью общественной жизни или государством в целом (Ефремова, 2000).

Все эти слова выполняют в тексте идентичную функцию – описание представителей власти или негативных последствий их правления. При этом параметром оценки выступает факт принадлежности /непринадлежности к религиозной группе (мусульманам). Также власть наделяется оскорбительными характеристиками, некоторые из них имеют неприличную языковую форму: «неверные, скверные твари», «американские собаки»:

Скверный – прил. 1) а) Вызывающий отвращение; мерзкий, гадкий. б) Уродливый, некрасивый, безобразный. 2) разг. Плохой, низкого качества.

Тварь – разг.-сниж. 1) Подлый, мерзкий, презираемый человек. 2) Употр. как бранное слово.

Собака (о человеке) – разг.-сниж. 2) а) Злой, жестокий человек. б) Употр. как бранное слово.

Неверные – в значении существительного только одно значение: устар. Тот, кто исповедует иную веру (Ефремова, 2000).

Б) мусульман «обижают», «угнетают» «демократические» власти современного мира:

Правительство, парламент и служба безопасности

Ведут борьбу с исламом в целом и в частности.

Против мусульман, которые ведут призыв к истине,

Лживо обвиняя их во всяком терроризме.

И прочих понятий придуманных ими же,

Ими же, ими же, ими же, ими же.

Мы очевидцы массового обмана

Такая ситуация почти во всех странах…

Что творится в Ираке, американские собаки

Убивают мусульман, руководители всех стран

Ближнего востока, нас предали жестоко

И сидят, сложа руки, вот же.

В Чечне и Палестине, в Албании и в Афгане,

Братья мусульмане ведут священную войну.

На пути Аллаха не испытывая страха,

Перед этими неверными, скверными тварями…

Данные высказывания с морфологической точки зрения оформляются глаголами и глагольными формами настоящего / прошедшего времени (ведут борьбу, придуманный, обвиняя, творится, убивают, предали), в них отсутствуют вводные конструкции с указанием на точку зрения, авторство высказываемых мыслей, следовательно, все эти выражения следует классифицировать как утверждения или фразы-декларации (не мнения, суждения, предположения) сложившегося положения вещей, которое в рамках описываемого дискурса является истинным и неоспоримым.

Автор утверждает, что следующие негативно оцениваемые действия совершаются против мусульман:

– Ведут борьбу с исламом / Против мусульман.

– Лживо обвиняют их во всяком терроризме.

– Убивают мусульман.

– Руководители всех стран ближнего востока нас (мусульман) предали жестоко.

При этом важно отметить, что автор использует агентно-объектные конструкции – это предложения, в которых четко прописан исполнитель действия (агент) и объект, на который это действие направлено (в анализируемом фрагменте объект – всегда мусульмане). Агенты (субъекты, исполнители) действия (руководители стран ближнего востока, американская власть, правительство РФ и под.) в том числе именуются с применением оскорбительных языковых характеристик, имеющих неприличную языковую форму.

Положительной оценкой наделяется всё, связанное с исламом: ислам, Аллах, мусульмане, их священная война:

Неужели вы не понимайте, что это демократия

Является причиной всех ваших страданий.

Кто лучше как законодатель,

Творец или творение?

Демократия как «причина страданий» наделяется контекстуальной отрицательной оценкой, а законодатель-человек («творение») в данном ореоле оценки (как тот, кто придумал демократию), естественно, проигрывает творцу (Аллаху). В приведенном отрывке, таким образом, содержится имплицитная положительная оценка Аллаха как единственного и лучшего законодателя.

Следующие контексты вербализуют положительную оценку «братьев мусульман», которые «ведут священную войну» с «неверными, скверными тварями» (прием контрастивного контекста):

1) Теперь включите новости, что творится в мире…

В Чечне и Палестине, в Албании и в Афгане,

Братья мусульмане ведут священную войну.

На пути Аллаха не испытывая страха,

Перед этими неверными, скверными тварями.

А вы здесь сидите, вкусно кушайте, сладко спите,

Чего вы хотите, неужели после этого

Вы на милость Аллаха рассчитываете

Или вы не учитываете, того что вы умрете.

Богатство ближней жизни вы с собой не заберете.

Чего вы сидите, чего вы ждете?

2) Правительство, парламент и служба безопасности

Ведут борьбу с исламом в целом и в частности.

Против мусульман, которые ведут призыв к истине,

Лживо обвиняя их во всяком терроризме

И прочих понятий придуманных ими же…

Отметим, что положительно оцениваются не мусульмане вообще, а те, кто причастен к так называемой «священной войне», джихаду / призыву «к истине»/ к обвинениям в «терроризме», то есть параметром оценки выступает причастность /непричастность к военным / вооруженным действиям, к войне во имя религии / по политическим мотивам. Следовательно, священная война также получает положительную контекстуальную оценку, а на фоне контрастивного контекста по законам лингвистического воздействия данный прием работает на пропаганду «священной войны».

В первом из приведенных контекстов содержатся призывы. Адресат призыва – мусульмане, которые еще не вступили в «священную войну», не начали вести «призыв к истине», кого еще не обвиняли в «терроризме». Объект призыва – все те, кто, по мнению автора, «ведут борьбу с исламом», «убивают мусульман» («неверные, скверные твари»); руководители стран Востока, «предавшие мусульман»; представители американской власти или силовых структур («американские собаки» «в Ираке»). Содержание призыва – вступить в «священную войну», начать вести «призыв к истине», совершение неких отрицательных/ устрашающих/ агрессивных действий, направленных против власти некоторых стран.

Анализ иллокутивной силы призыва: по формальным показателям (используемым грамматическим формам глагола) данные фразы являются прямыми призывами, т.к. в них использован глагольный императив (включите) и императив в импликации (в содержании, легко восстанавливаемом из контекста: Чего вы сидите? Чего вы ждете? – Давайте, делайте, идите, вступайте в войну и прочие глагольные смыслы). Под понятием «автор» подразумевается исполнитель песен, которые находятся в открытом доступе в сети Интернет. Следовательно, фразы-призывы, приписываемые автору / исполнителю песен, являются частью публичной коммуникации.

Следует сказать и о том, что песня «подготавливает» почву для восприятия последующих песен следующего этапа «вербовки». Устойчивое выражение – «ближний мир» с отрицательной оценкой в значении «жизнь» присутствует в данной песне, что связывает ее с другими песнями этого же автора/исполнителя, побуждающий потенциал которых направлен на призыв к выбору пути шахида. В анализируемой песне этот призыв подается в форме намека.

Таким образом, выбранная нами в качестве стимульного материала песня является примером агрессивного воздействия и содержит признаки юридического экстремизма (высказывания, направленные на возбуждение национальной и религиозной розни и высказывания, направленные на пропаганду превосходства либо неполноценности человека по признаку его национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; высказывания, способные побуждать к совершению преступлений по мотивам политической, идеологической, национальной или религиозной ненависти; организации и подготовке указанных выше деяний, а также подстрекательству к их осуществлению; информация побудительного характера, направленная на публичное оправдание терроризма).

Очевидно, эмоциональный отклик на текст подобного рода возможен только у личности, имеющей специфический психический портрет.

Эта гипотеза получила подтверждение в следующем этапе проведенного исследования с использованием валидных психодиагностирующих методик[2] и составленного нами опросника по оценке содержания текста песни. В последнем испытуемым предлагалось согласиться с одним из полярных утверждений:

1. Мне эта песня нравится	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Мне эта песня не нравится
2. Автор этой песни почти во всем прав	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Автор этой песни почти во всем не прав
3. Услышав эту песню однажды, возможно, я буду напевать ее сам(а)	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Услышав эту песню однажды, я ни за что не буду напевать ее сам(а)
4. Я порекомендую послушать эту песню своим знакомым/друзьям	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Я не буду рекомендовать  эту песню своим знакомым/друзьям
5. Эта песня вызывает во мне хорошие эмоции	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Эта песня вызывает во мне плохие эмоции
6. После прослушивания этой песни мое настроение улучшилось	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	После прослушивания этой песни мое настроение ухудшилось
7. Эта песня о правде жизни, ее несправедливости, разрухе, которая везде царит	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Эта песня лишь точка зрения автора – то, каким он представляет этот мир
8. Меня не смущают слова арабского происхождения в песне, они органичны и естественны здесь	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Меня смущают слова арабского происхождения в песне, если бы их не было – песня, возможно, понравилась бы мне
9. Эта песня не имеет ярко выраженного религиозного содержания	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Эта песня религиозного содержания
10. Автор песни призывает к лучшей жизни, к изменению мира	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Автор песни призывает к изменению государственного строя
11. Автор песни борется за права всех людей	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Автор песни борется только за права мусульман
12. Автор песни одинаково относится ко всем людям	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Автор песни делит людей на «хороших» и «плохих» по признаку принадлежности к религии, нации
13. Эта очень эмоциональная песня, она трогает меня	5  4  3  2  1  0  1  2  3  4  5	Эту песню можно назвать агрессивной, она меня пугает

 

В исследовании приняли участие 40 человек (20 мужчин и 20 женщин) в возрасте от 20 лет до 31 года (именно эта возрастная группа становится целевой аудиторией экстремизма). Отметим, что для психолингвистического (не социологического!) эксперимента этого количества достаточно. По результатам респонденты были разделены на две группы:

– первая группа – 20 человек, оценивающих потенциально опасный текст скорее отрицательно; они не принимают выраженную в песне агрессию, критически относятся к проявлению агрессии и враждебного поведения, описанного в тексте песни, не соглашаются с идеями автора/исполнителя песни, не желают слушать эту песню в дальнейшем и рекомендовать ее своим знакомым и друзьям;

– вторая группа – 20 человек, оценивающих потенциально опасный текст скорее положительно; они принимают выраженную в песне агрессию как данность, оправдывают проявление агрессии и враждебного поведения, описанного в тексте песни, соглашаются с какими-то идеями автора/исполнителя песни, выражают желание слушать эту песню в дальнейшем и рекомендовать ее своим знакомым и друзьям.

Помимо всего прочего представители этих групп отличаются по большинству параметров психологического характера. Люди, устойчивые к манипулятивному воздействию экстремистки нацеленного текста (первая группа), отличаются повышенной социально-психологической адаптивностью, высоким уровнем интернального контроля, высоким показателем логического интеллекта, ничего не принимают на веру, все подвергают критике и анализу. Оптимистично настроены, нацелены на успех в будущем, настойчивость и целеустремленность позволительна в рамках социально-одобряемого действия. Принимают личность другого, с уважением относятся к его интересам, иногда склонны к комформности поведения, могут работать в группе, открыты для контакта, держат под контролем социально неприемлемые эмоции. Агрессия и конфликтность не связаны с проявлением враждебного поведения и временно дестабилизируют эмоционально-психологический фон личности.

Полученные данные эмпирического исследования позволяют говорить о большей склонности людей, поддающихся воздействию опасного текста (вторая группа), к агрессивному и даже враждебному поведению – часто беспричинному, так как корни могут уходить в экстернальное восприятие собственной жизни и собственных неудач. Эмоциональная «тупость» и ригидность распространяются не только на сферу общественных отношений, но и на отношение к собственному здоровью и жизни. Средний уровень логического интеллекта, эмоциональная неуравновешенность делает таких людей некритичными к восприятию эмоционально нагруженных паттернов информации. Мир вокруг воспринимается в черных красках, людям доверять сложно. Эмоциональный спектр негатива разнообразен и частотен: гнев, ярость, презрение, отвращение, обида, желание мести и торжества «справедливости» в собственном понимании и под. Такие люди не способны отказаться от собственных эгоистических интересов, при этом их мало волнует личность, интересы и, возможно, безопасность другого.

Последним этапом исследования стала оценка психолингвистического восприятия текста людьми разных психологических групп. Испытуемым было предложено перечислить опорные (ключевые) слова песни. При этом сам текст песни они уже не видели – в ответах они руководствовались тем, что «осталось» в памяти, а значит, бессознательно было воспринято как самое важное. Полученные варианты ответов представлены в таблице (для удобства дальнейшего описания слова сгруппированы по тематическому критерию):

 

Группа 1 (отрицательно оценивающие песню)

1. Упадок, упадок очевиден, только слепому он не виден. 2. Насилие, наркоманы, наркотики, алкоголь, оголенные животики, разврат, тебя изнасиловали, спиртные напитки.  3. Демократия, продажные чиновники, американцы, американские собаки, Ирак, война; Тысяча людей введены в заблуждение, это как наваждение – гнилые убеждения. 4. Неверие, неверные твари, ислам, брат, Аллах, ад, Махмуд, мусульмане, священная война, создатель и создание, саламаалейкум.

Группа 2 (положительно оценивающие песню)

1. Упадок, упадок очевиден, только слепому он не виден. 2. Оголенные животики, наркотики, спиртные напитки, тупые малолетки, тебя изнасиловали, разврат, убийцы, маньяки, извращенцы, страдание, твари.  3. Власть, правительство, новости, обман; Правда у богатых, у нищих – обязательства.

 

Первое значимое отличие – это тематическое ранжирование слов. Три тематические группы ключевых слов являются общими для представителей первой и второй групп: 1) рефрен песни и ключевое тематическое слово песни, вынесенное в заглавие (упадок); 2) дескрипты общественной жизни – слова с ярко выраженной негативной коннотативной компонентой, описывающие беды современного общества (насилие, разврат, алкоголь, наркотики, маньяки и др.); 3) слова, описывающие власть, действия власти, отношения с властью (продажные чиновники, обман, война, американские собаки и под.).

Первая тематическая группа абсолютно идентична в обеих группах, что объяснимо объективными причинами – а именно, законами лингвистики текста и прагмалингвистики. Приводимая фраза является рефреном, слово упадок также звучит многократно и к тому же вынесено в заголовок. С позиции стратегии воздействия это знаки макроструктуры, которая сама по себе суггестивна: в ней задействованы сильные позиции текста песни (начало, конец, припев), они неминуемо запоминаются как самые частотные и значимые, а потому их упоминание обеими группами респондентов закономерно.

Вторая и третья группа при тематической идентичности представлены разным лексическим наполнением в зависимости от группы. Так, ключевая тема 2 во второй группе респондентов представлена более выразительными лексемами, имеющими агрессивный коннотативный компонент (оскорбительные оценки или оценки с оттенком пренебрежения, грубая лексика): тупые малолетки, извращенцы, твари. Эти лексемы нерелевантны для первой группы опрошенных.

Ключевая тема 3, наоборот, имеет более агрессивную репрезентацию в результатах первой группы опрошенных: продажные чиновники, американские собаки, гнилые убеждения.

Следовательно, эмоционально более значимой для первой группы опрошенных является тема власти (фрагмент «дальней» картины мира – той, что «не перед глазами, но домысливается»). У второй же группы сильный эмоциональный отклик получила не тема власти, а тема разрухи в общественной жизни (фрагмент «ближней» картины мира – той, что «перед глазами»). Это и сигнал ограниченности кругозора, и свидетельство большего доверия визуально-контактному восприятию мира, снижение степени абстрактно-логического его восприятия. Важен результат, но не причина. Таких людей легко убедить в том, что «все плохо», и легко назначить виновных, так как сами рассуждать по этому поводу они не будут.

Наконец, ключевая тема 4 (религиозный контекст) совсем не представлена в результатах второй группы респондентов. Лексемы этой тематики можно считать «лакмусовой бумажкой», так как именно они репрезентируют (пока только пунктирно) истинную – идеологическую – подоплеку текста. Люди, устойчивые к манипулятивному воздействию, распознают эту тему второго плана; выраженные в песне идеи кажутся им слишком субъективными, они видят в них преувеличение и искажение действительности, они воспринимают религиозную прагматику текста и способны ее критически оценивать (так, они не принимают на веру установку: «власти виноваты, потому что это неправильные мусульмане»). Люди, потенциально поддающиеся воздействию экстремистского толка, будто не замечают этой «красной нити» повествования. Текст песни кажется им гласом справедливости, они находят в нем созвучие собственным обидам и желаниям мести, а потому и оправдывают подобные взгляды, воспринимают их как объективное отражение действительности и не подвергают изложенные идеи критическому осмыслению.

По мнению В.И. Жельвиса, «отрицательные, мешающие стороны бытия воспринимаются человеком намного острее, чем положительные факторы…» (Жельвис, 1990, 22). Общее в представленных результатах для обеих групп: слушателям песни запомнились в основном коннотативно негативные единицы, а в рамках описанного выше текста они выполняют не репрезентативную, информационную функцию, а апеллятивную (в обращениях), директивную (в формулах гонения), магическую (в формулах проклятия), т.е. функцию воздействия. Именно воздействие составляет содержание агрессии. Сила речевого воздействия напрямую связана с эмоциями, которые оно может вызывать. Эмоциональное содержание агрессии составляют гнев, возмущение, ярость, злость, презрение. Напомним, что именно эти эмоции и без того частотны в жизненном анамнезе представителей второй группы. Таким образом, для представителей второй группы эмоции, вызванные текстом, и эмоции, ставшие структурообразующими для личности, наслаиваются друг на друга и усиливаются в разы. Это первый значимый вывод.

Вторым не менее значимым является вывод об избирательности отрицательного эмоционального «залипания» респондентов. Нецелевая аудитория сильнее реагирует на описание «дальней» картины мира (власти), потенциально целевая аудитория – на описание «ближней» картины мира. Для них «плохим» оказывается мир и люди вокруг, здесь, рядом, а значит, не происходит социальной самоидентификации (они не включают себя в это общество). А это свидетельствует о начальной стадии внедрения идеи «шахидства»: «ближний мир» и «ближние люди» плохие.

Наконец, третий значимый вывод. Респондентами второй группы, оценивающими текст скорее положительно, явный религиозный контекст не маркируется в качестве опорной идеи для опасного текста. Они будто не замечают его. Такое восприятие песни оценивается как более объективное, потому как оно не соотносится с системой ограниченных (религиозных) координат. Следовательно, такое восприятие текста песни является более опасным – оно как раз такое, какое нужно автору текста, т.е. оно отвечает его интенции.

В завершении уместно привести цитату из известной работы Г.В. Грачева: «Общим источником внешних угроз информационно-психологической безопасности личности является та часть информационной среды общества, которая в силу различных причин не адекватно отражает окружающий человека мир. Т.е. информация, которая вводит людей в заблуждение, в мир иллюзий, не позволяет адекватно воспринимать окружающее и самого себя» (Грачев, 1998).

Таким образом, позитивная оценка текста экстремистской направленности может служить опасным сигналом для выраженности таких параметров личности, как агрессивность, враждебность, экстернальность в области здоровья и, как следствие, сигналом потери ответственности за свое здоровье и свою жизнь, а также за жизнь и здоровье окружающих, что в контексте экстремистской идеологии может приобретать социально-опасный оттенок.

При выявлении описанных потенциально «опасных» психологических особенностей следует отправлять молодых людей на тренинги по социальной адаптации, проводить с ними психотерапевтические мероприятия по снятию эмоционального напряжения, снижению уровня агрессивности, мстительности, враждебности, по коррекции локуса контроля в области здоровья.

Возможно, после проведения дополнительных исследований в данном направлении тексты подобного рода и опросники к ним могут использоваться в качестве самостоятельного диагностического средства для выявления личностей, принимающих и позитивно оценивающих смыслы экстремистской направленности.

Список литературы:

1. Грачев Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможности психологической защиты. М.: Изд-во РАГС, 1998.

2. Вершинин М.В. Психологические особенности членов деструктивных и террористических (радикальных) групп (2003) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/versh/01.php.

3. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка: Толково-словообразовательный. Свыше136 000 слов. ст. Ок. 250 000 семант. ед. М.: Русский язык, 2000. ) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://dic.academic.ru/contents.nsf/efremova/.

4. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи. Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия. Ярославль, 1990.