Сборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2015
Головинова Полина Александровна,
магистрант Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета (г.Ростов-на-Дону, Россия)
Кудряшов Игорь Александрович,
д.филол.н.., профессор кафедры теории языка и русского языка
Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета (г.Ростов-на-Дону, Россия)
КОСВЕННЫЕ ЭКСПРЕССИВНЫЕ АКТЫ С КОММУНИКАТИВНЫМ ИНТРОДУКТОРОМ: СЕМАНТИКА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ В ДИАЛОГИЧЕСКОЙ РЕЧИ
Как показали наши наблюдения, косвенные директивные акты предстают производящей основой для косвенных экспрессивных актов, включающих в свою структуру коммуникативные интродукторы. Это своего рода полифункциональные высказывания, которые состоят из двух компонентов – интродуктивного и базового. Причем эти компоненты обладают несходными коммуникативными значениями. Комбинирование данных компонентов предопределяет формирование экспрессивных установок субъекта речи, в которых коммуникативный центр смещается в сторону либо интродуктора, либо базового компонента. В частности, семантическая структура производящих речевых актов, включающих в свой состав повествовательный интродуктор и апеллятивную базу, формируется за счет перехода от апеллятивной установки к повествовательному интродуктору. В связи с этим, инициация косвенного экспрессивного акта идет в аналогичном направлении, а именно от апеллятивности – к повествовательности. Ср., например, повествовательно-вопросительные конструкции, которые на уровне диалогической речи функционируют как варианты повествовательных высказываний с императивным смыслом. В этих синтаксических конструкциях базовая часть оформляется как риторический вопрос, у которого фактически отсутствует сема вопросительности:
“– Не могу поверить, что ты сделаешь это гаечным ключом…” [Кускова, 2011: 65];
“– Не могу понять, почему ты испытываешь безграничное сожаление по поводу того, что он совершил…” [Белкина, 2000: 40];
“– I can’t explain how deeply shocked I’ll be if you take his proposal…” [Bastian, 2001: 62].
Вместе с тем, осложнение повествовательного интродуктора апеллятивным компонентом тебе / тебя / you заметно изменяет прагматический смысл косвенного экспрессивного акта. Повествовательно-вопросительная структура в условиях диалогического взаимодействия начинает манифестировать обратный переход, а именно от повествовательного компонента к апеллятивному компоненту (императивности). Например:
“ – Мне нет необходимости говорить тебе, как вести себя в подобных обстоятельствах” [Кускова, 2012: 70];
“– I’m not going to ask you why you are going to those messy parties almost every evening” [Allison, 2000: 141];
(43) “– I won’t explain you how you should account for all these innovations…” [Rankin, 2006: 95].
В анализируемых примерах действенной оказывается следующая коммуникативная закономерность: степень «близости» к косвенному императивному акту у данных конструкций предопределяется таким контекстом, в котором интродуктор манифестирует введение объекта воздействия ты / you. Повествовательный интродуктор подобного характера рассматривается в качестве синтаксического эквивалента императивного интродуктора, который вводит смягченную форму побуждения. Оценочный компонент в таких косвенных экспрессивных актах реализуется с опорой на лексические единицы, которые, в строгом смысле, не являются оценочными. В подобных случаях анализируемые конструкции задействуются субъектом речи, чтобы выразить свое резкое отрицательное отношение как к собеседнику, так и к ситуации диалогического взаимодействия в целом. Например:
“– Ты бы лучше объяснила им, какое решение мы приняли в отношении их жестких правил” [Степановская, 2001: 187]:
“– Ты бы лучше отрицала тот факт, почему ты была в ярости, когда говорила с Вернером…” [Трауб, 2012: 92];
“– You’d better conceal what visits you have paid this week…” [Wright, 2010: 69].
В анализируемых диалогических контекстах базовая вопросительная семантика отходит на второй план. Диалогическая реплика приобретает формальную структуру констативного речевого акта, выражающего эмоционально-эмотивное состояние субъекта речи, отрицательно оценивающего – совершившиеся или планируемые действия собеседника.
В апеллятивных конструкциях, в семантике которых комбинируется вопросительность и косвенная императивность, фактически, наблюдается нейтрализация одной установки под воздействием другой установки. Как правило, нейтрализации подвергается база под действием интродуктивной части. Нейтрализованное апеллятивное значение преобразуется в экспрессивный смысл, который для исходной структуры является «новым», контекстуально обусловленным. В частности, в результате действия указанной семантической трансформации на уровне императивно-вопросительной конструкции субъект диалогической речи имеет возможность реализовать в вопросительной форме утверждение, представляющего пресуппозицию диалогической реплики. Вопросительная форма в этом случае рассматривается как «намек» на данное утверждение, который интерпретируется адресатом как экспрессивный косвенный речевой акт, в пресуппозиции которого содержится косвенный императив. Например:
“– You’d better take all the details into your consideration. Think what Sebastian would do if you make the guests get out of their minds…” [Dover, 2011: 139].
В анализируемом контексте субъект диалогической речи отдает приоритет не информативному компоненту инициируемого речевого акта, а необходимости усиленного воздействия на модус собеседника. Вследствие этого, информация, представленная пресуппозицией высказывания, предопределяет актуализацию интродуктора, который, в свою очередь, предстает коммуникативным центром речевого акта. Ср. два эквивалентных в смысловом отношении высказывания: Let her think what Sebastian will do и Let her think everything Sebastian will do.
Собранный нами фактический иллюстративный материал выявил тот факт, что коммуникативный интродуктор с апеллятивной семантикой, предстает диалогическим средством формирования структуры, в которую субъект речи может заложить противоположный ожидаемому и, преимущественно, отрицательный смысл. Данный смысл, фактически, трансформирует констативное диалогическое высказывание в косвенный экспрессивный акт. Например:
“– Ну, даже не умоляй меня отвечать на такой каверзный вопрос…” [Аресьева, 2009: 39] – косвенный экспрессивный акт манифестирует отрицательные эмоции в связи с вербальным поведением адресата, непосредственно предшествующим инициации данного речевого акта.
В примере (49) вопросительный интродуктор моделирует косвенный экспрессивный акт, в скрытой форме реализующий негодование и иронию субъекта речи. Указанные экспрессивно-эмотивные наслоения, фактически, затмевают императивную иллокуцию косвенного речевого акта, который является производящей основой для экспрессивного диалогического действия. Ср.:
“– Ты ожидаешь, что я верну его из мира иного?!” [Лебедева, 2003: 172].
Синтаксические конструкции, проанализированные выше, на уровне диалогического взаимодействия функционируют как косвенные экспрессивные акты именно вследствие использования коммуникативных интродукторов с аппелятивной семантикой. Производящей основой для этих конструкций выступили косвенные императивные акты.
Таким образом, процессы транспонирования косвенных императивных актов в косвенные экспрессивные акты осуществляются с опорой на введение в структуру высказывания коммуникативного интродуктора. У проанализированных речевых актов коммуникативно-смысловая структура потенциально содержит такие компоненты, как:
● императивная иллокуция речевого акта, выступившего в роли производящей основы;
● косвенно-экспрессивная иллокуция, актуализуемая в контексте текущего диалогического взаимодействия собеседников.
Прагматическая специфика интродукторной части, которая отражает сложную проекцию взаимодействия, дает возможность субъекту речи инициировать диалогические действия, обладающие более сложной смысловой структурой. Например:
“Catherine’s face was unreadable as she exclaimed:
– I’ll cut his throat out!
– You don’t mean to proclaim you will blow his brains out, – interjected Nicole” [Denning, 2014: 201].
В данном контексте смысловая структура анализируемого косвенного экспрессивного акта потенциально включает в себя следующие компоненты:
● императивная иллокуция (don’t blow his brains out);
● синтаксически выражаемое вопросительное значение речевого акта (Dо you mean to proclaim…?);
● экспрессивная иллокуция (манифестация негодования субъекта речи в отношении невербального действия, которое входит в текущие намерения собеседника).
Экспрессивная иллокуция, фактически, «нейтрализует» первые два компонента смысловой структуры косвенного речевого акта, выступает доминирующей, приоритетной в контексте текущего диалогического взаимодействия. Эта иллокуция прагматизируется как логическое следствие таких процессов, как:
● оценивание собеседника, а именно как ряд когнитивных операций, осуществляемых субъектом речи (сенсорное восприятие, на основе которого формируются интуитивные знания);
● инициация оценочного суждения о психологической сущности партнера по взаимодействию, которая проявилась в текущем диалоге, их нравственная «ценность» для субъекта речи;
● выражение этической позиции субъекта речи по отношению к вербальной / невербальной активности партнера по взаимодействию.
На уровне рассматриваемых косвенно-речевых актов действенной оказывается следующая прагматическая закономерность: чем более по реально манифестируемому смыслу речевой акт «отстает» от значения своей синтаксической структуры, тем меньше формальных индикаторов эмоционально-экспрессивного смысла обнаруживается в его синтаксической структуре, тем более многозначной предстает подобная структура вне контекстуальных рамок диалогического взаимодействия. В частности, в следующем контексте речевой акт I’m pretty sure he’s just playing tricks with you по своей синтаксической структуре предстает констатацией факта. Вместе с тем, в выделенном нами контексте этот акт можно интерпретировать как косвенный императив, который, в свою очередь, является производящей базой для косвенного экспрессивного акта. Основанием этого выступает то, что экспрессивные иллокуции (возмущение и негодование) нейтрализуют исходную императивную иллокуцию. Ср.:
“I won’t be able to hit him,” Nick said. “The hell you won’t.” “I can’t!” His voice sounded outrageous, he was utterly scared. “I’m pretty sure he’s just playing tricks with you, Nick. He‘ll disappear without smoke.” “I’m not really sure…” [Allison, 2000: 79].
Потенциальная возможность императивной интерпретации анализируемого косвенного речевого акта со стороны собеседника, фактически, находится в сфере решений субъекта речи, который с учетом эмоционального накала взаимодействия наделяет свое диалогическое действие усиленной эмоционально-оценочной составляющей, что, в свою очередь, приводит к вытеснению императивной иллокуции из смысловой структуры результирующего речевого акта. Другими словами, априорно задуманное субъектом речи как императивное (нацеленное на стимулирование собеседника к совершению искомого действия), рассматриваемое высказывание, вследствие интенсивного действия эмоционально-оценочного компонента воспринимается адресатом как экспрессивный речевой акт. Значительную роль в данном транспонировании, вне всяких сомнений, играет коммуникативный интродуктор.
Список литературы
Об авторе