МЕТОДОЛОГИЯ И ПРАКТИКА ЮРИДИЗАЦИИ ИНВЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ

МЕТОДОЛОГИЯ И ПРАКТИКА ЮРИДИЗАЦИИ ИНВЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ

Сборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2019

Меликян Вадим Юрьевич,
д. филол. н., профессор, заведующий кафедрой теории языка и русского языка Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета (г. Ростов-на-Дону, Россия)

МЕТОДОЛОГИЯ И ПРАКТИКА ЮРИДИЗАЦИИ ИНВЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ

 

1. Введение.Одной из наиболее актуальных, сложных и слабо разработанных проблем является вопрос о степени инвективности языковых единиц (см., например:Балова, Будаева, Щербань, 2014;Бринев, 2010;Галяшина; Голев, 1999, 2005; Голованова, 2005; Жельвис, 2000, 2005; Иссерс, 1999; Коряковцев, 2007; Кусов, 2005, 2013;Стернин и др., 2013; Сыпченко, 2004;Чернышова, 1999; Шилихина, 2014; и др.).

С чем это связано? Главный методологический принцип лингвистической экспертизы – анализ конфликтного текста (точнее – дискурса) через призму конкретной нормы права, т.е. состава правонарушения. Использование инвективных языковых единиц имеет отношение к делам об оскорблении и защите чести и достоинства. В этой связи возникает необходимость описать факт оскорбительности через параметризацию феномена инвективности, а также установитьеё степень. Последнее необходимо правоприменителю для определения соответствующей санкции лицу.

2. Результаты анализа.

2.1. Понятие «неприличная форма».

Центральное понятие здесь – «неприличность формы», которое закреплено в статье 5.61 «Оскорбление» КоАП РФ (введена Федеральным законом от 07.12.2011 N 420-ФЗ):

1. Оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме…

В связи с тем, что данное понятие имеет оценочный характер, необходимо определить объём его наполнения. С этой целью обратимся к толковому словарю:

Неприличный. 1. Не соответствующий, противоречащий правилам приличия, хорошего тона, непристойный (БТС, 635);

Неприличный, непристойный усилит., неблагопристойный устар., непечатный разг., нецензурный, площаднόй, похабный прост., непотребный прост., неподобный устар. (Словарь синонимов, 1975, 287):

Непристойный. Крайне неприличный, предосудительный (БТС, 636);

Непечатный. Разг. Недопустимый в печати (и речи) из-за непристойности, нецензурности (БТС, 632);

Нецензурный.Неприличный, непристойный, оскорбительный; матерный (БТС, 647);

Площаднόй.2. Грубый, непристойный (о словах, выражениях) (БТС, 845);

Похабный.Разг. Непристойный, бесстыдный (БТС, 945);

Непотребный.2. Неприличный, непристойный (БТС, 634);

Оскорбительный.Способный оскорбить, содержащий в себе оскорбление (БТС, 729);

Оскорбить. Крайне обидеть, унизить кого-л.; уязвить, задеть в ком-л. какие-л. чувства (БТС, 729);

Матерный.Разг. Непристойный, оскорбительный, нецензурный (БТС, 525);

Грубый.6. Не соблюдающий этики человеческих или профессиональных отношений; невежливый, неделикатный, неучтивый || Выражающий неуважение, пренебрежение к кому-л.; исполненный неучтивости, резкости (БТС, 230);

Бесстыдный.1. Не испытывающий стыда, стыдливости; пренебрегающий правилами приличия; беззастенчивый, наглый (БТС, 75);

Недопустимый. Такой, который нельзя допустить, разрешить; непозволительный (БТС, 620).

Устранив повторяющиеся и синонимичный характеристики, а также упорядочив оставшиеся, получаем следующее определение:

неприличный – это не соответствующий, противоречащий правилам приличия, этике человеческих или профессиональных отношений; выражающий неуважение к кому-либо; непристойный, крайне предосудительный, недопустимый в печати и речи; невежливый, грубый,бесстыдный;нецензурный; оскорбительный; крайне обидный, унижающий, уязвляющий; задевающий в ком-л. какие-л. чувства.

Выявленные в результате компонентного анализа семантической структуры слова неприличный семантические компоненты свидетельствуют о том, что феномен «неприличность» может проявляться в разной степени, т.е. признак «неприличный» обладает свойством градуальности. Этим и обусловлена возможность и необходимость построения шкалы инвективности.

Следует заметить, что распространенная в лингвистической научной литературе трактовка термина «неприличная форма» исключительно в лингвистическом аспекте (как «неприличная форма языковой единицы») ни чем не оправданна. См., например: «При осуществлении лингвистической экспертизы по искам об оскорблении, защите чести и достоинства важное значение имеет точное определение понятия «неприличная форма высказывания», которое является одной из двух важнейших составляющих юридического понятия оскорбление:оскорбление−«унижение чести и достоинства другого лица,выраженное в неприличной форме» (б.ст. 130УК РФ,ст.5.61КоАП РФ) (Стернин и др., 2013, 13).

Более того, лингвистическое толкование каких-либо терминов в содержании конкретной нормы права вообще недопустимо. А потому при толковании слова форма следует обратиться к толковому словарю:

Форма. 5. Способ существования, проявления или выражения чего-л. Форма вежливого обращения. Высказать претензии в резкой форме. Изложить просьбу в тактичной форме (БТС, 1429).

Как известно, «унижение чести и достоинства другого лица» может быть произведено вербальным или невербальным способом, т.е. определённым типом поведения человека, в том числе коммуникативным. Отсюда термин «форма» следует применять по отношению к термину «поведение». Таким образом, в статье «Оскорбление» речь идёт о «неприличной форме поведения» человека.

«Неприличная форма коммуникативного поведения» человека связана с использованием языковых единиц, на которые в обществе существуют ограничения по употреблению в определённых коммуникативных условиях (сферах общения). Это обусловлено тем, что содержание таких языковых единиц противоречит принятым нормам морали и этики. Такое нарушение установленных норм коммуникативного поведения,а потому и норм морали и этики расценивается в обществе как «неприличная форма поведения», т.е. не соответствующая, противоречащая правилам приличия, этике человеческих или профессиональных отношений; выражающая неуважение к кому-либо; непристойная, крайне предосудительная, недопустимая, т.к. является невежливой, грубой, бесстыдной; нецензурной; оскорбительной, крайне обидной, унижающей, уязвляющей, задевающей в ком-л. какие-л. чувства.

«Неприличность» языковой единицы детерминирована наличием в коннотативном аспекте значения негативных субъективно-оценочных (т.е. эмоциональных) сем. Это вынуждает  членов языкового коллектива, руководствующихся нормами морали и этики, накладывать ограничения на функционирование в речи таких слов и фразеологических единиц. Сама по себе форма языковой единицы не способна приобретать свойство неприличности в силу нейтральности означающего (буквенно-звукового комплекса) языкового знака по отношению к нормам морали и этики. Однако в силу неразрывности означающего и означаемого языкового знака морально-этическая ценность содержания автоматически экстраполируется и на его форму, что влечёт за собой ограничение сферы его функционирования. Именно использование «неприличных» языковых единиц в определённых сферах коммуникации делает такое поведение человека «неприличным».

Таким образом, первичным показателем «неприличности» (инвективности) языковой единицы является наличие негативного эмоционально-оценочного компонента значения. Данный параметр получает вторичную интерпретацию в форме соответствующей стилистической пометы, указывающей на ту или иную степень ограничения сферы её функционирования. Связь между степенью инвективности языковой единицы и степенью ограниченности сферы её применения является прямо пропорциональной: чем выше уровень инвективности, тем уже сфера использования.

Следует отметить, что несоблюдение норм морали и этики посредством коммуникативной деятельности может формировать разные составы правонарушения. Лишь инвективные языковые единицы,  в обязательном порядке характеризующиеся наличием негативных субъективно-оценочных смысловых компонентов, связаны с таким составом, как «оскорбление» (ст. 5.61 КоАП). Языковые единицы, содержащие в сигнификативном аспекте значения семы, выражающие обвинение в обладании лицом какими-либо негативными качествами, не являются инвективными.Те из них, которые содержат обвинения в нарушении норм права или / и норм морали и этики, формируют такой состав, как «клевета» (ст. 128.1 УК) и «унижение чести и достоинства» (ст. 152 ГК). Если же эти обвинения сопровождаются негативной эмоциональной оценкой, такая языковая единица приобретает статус инвективной, а также содержит признаки другого составаправнонарушения – «оскорбление».

Таким образом, активно обсуждаемое в лингвистической научной литературе противоречие, связанное с наличием «неприличного содержания», но отсутствием «неприличной формы», на самом деле не является таковым.Юридическое понятие «неприличная форма поведения» человека не отсылает к форме языковой единицы. Лишь в результате исследования источников «неприличности» (инвективности) языкового знака было установлено, что «неприличность» обусловлена его означаемым. При этом она связана не ссигнификатом, а лишь со способом (формой) его интерпретации: «приличным» (безоценочным или объективно-оценочным) или «неприличным» (субъективно-оценочным).

Обвинения в адрес лица в нарушении норм права или / и морали и этики могут быть «приличными», если не сопровождаются оценкой вообще или содержат объективную оценку, а также при условии соответствия действительности содержания предъявляемых обвинений. Обвинения, не соответствующие действительности, формируют иной состав правонарушения – «клевета». Последнеетакже представляет собой «неприличную форму поведения» человека.Отсюда юридический термин «неприличная форма» является неудачным в силу своей оценочности и размытости границ толкования.

Неразличение разных составов правонарушения привело к тому, что в юрислингвистике сформировался расширительный подход к толкованию понятия «инвектива», в соответствии с которым инвектива соотносится с негативной эмоциональной оценкой лица, а также с негативной фактологической информацией о лице, например: «Термином «имплицитная инвектива» в работе обозначается негативно-оценочная информация о лице, выраженная без использования особых лексических единиц, воспринимаемых в сознании носителей современного русского языка как инвективные, а также негативная фактологическая информация о лице, не имеющая эксплицитного выражения» (Заложная, 2011, 11).

Однако в статье «Оскорбление» речь идёт о «неприличной форме», а негативная фактологическая информация («порочащие сведения») имеет отношение к ст. 128.1 УК РФ «Клевета» и ст. 152 КГ РФ «Защита чести, достоинства и деловой репутации»:

«1. Оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме…» (ст. 5.61 КоАП);

«1. Клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию…(ст.128.1 УК);

«1. Гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности» (ст.152 ГК);

«Порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица» (Постановление Пленума ВС РФ №3 от 24.02.2005).

Оба состава правонарушения связаны с фактом воздействия на честь и достоинство лица, однако по-разному: в первом случае речь идёт об унижении чести и достоинства другого лица, во втором – о сведениях, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию лица.

1. Унижение. 1. к Унижать и Унижаться (БТС, 1389);

Унижать.см. Унизить. (БТС, 1389);

Унизить. Задеть, оскорбить чьё-л. самолюбие, достоинство, поставить в унизительное положение кого-л. || Умалить, принизить чьи-л. заслуги, роль, значение (БТС, 1389).

2. Порочить, кого-что. Распространять предосудительные сведения о ком-, чём-л., выставлять в неблаговидном свете; чернить, позорить (БТС, 927);

Чернить. 2. Представить в неблаговидном свете;  говорить о ком-, чём-л. плохо, порочить, позорить (БТС, 1473).

Позорить. 1. Навлекать своим поведением, поступками позор, бесчестье на кого-, что-л. 2. Разг. Оскорблять чью-л честь, достоинство; распространять бесчестящие кого-л. слухи (БТС, 927);

Предосудительный. Достойный осуждения, порицания (БТС, 959);

Бесчестить. Лишать чести, доброй славы; позорить (БТС, 76);

Бесчестный.Нарушающий требования чести, честности; непорядочный, нечестный (БТС, 76).

Как видим, лексикографическая практика требует наличия не только собственно лингвистических компетенций, но и профессиональных, в данном случае – юридических. Так, представляется совершенно необоснованным расширение значения слова позорить за счёт смыслового компонента «оскорблять чью-л. честь, достоинство», который формирует ядро значения слова унизить (унижение), которое, в свою очередь, не содержит общих смысловых компонентов со словом порочить (порочащий). Таким образом, слова унизить и порочить опосредованно, через систему вторичных номинации признаются синонимичными, хотя их исходные значения таковыми не являются.

Итак, в обыденном и юридическом сознании смысловое наполнение слова порочить совпадает: 1) «распространять предосудительные сведения о ком-, чём-л.; говорить о ком-, чём-л. плохо; распространять бесчестящие кого-л. слухи»; 2) «порочащими являются сведения, содержащие утверждения о нарушении лицом норм права или / и морали и этики».

Кроме того, следует отметить, что унижает неприличная форма, а порочить могут только сведения:

Сведение.2. только мн.: сведения. Познания в какой-л. области (БТС, 1154).

Таким образом, объективная сторона данных составов правонарушения («оскорбление» и «клевета») формируется разными средствами (орудиями) совершения данных деяний: при оскорблении – при помощи негативно-эмоциональной оценки (коннотативный аспект), при клевете – при помощи фактологической информации, т.е. сведений (сигнификативный аспект).

Из этого следует, что термин «неприличная форма» (ст. 5.61 КоАП)имеет отношение лишь к форме репрезентации негативно-оценочного компонента языковой единицы: негативная объективная оценка, вытекающая из свойств самого объекта оценки, характеризует поведение адресанта как «приличное» по форме; негативная эмоциональная оценка, приписываемая объекту оценки субъектом коммуникации, характеризует поведение адресанта как «неприличное» по форме.«Неприличная форма» такого поведения человека заключается в использовании инвективных языковых единиц. Последнее в юрислингвистике квалифицируется как приём «переход на личности» (т.е. нарушение границ личного пространства адресата), т.к. переводит коммуникацию из кооперационной сферы в конфронтационную.

«Порочащие сведения» имеют отношение к информации, содержанию языковых единиц и представляют собой обвинения лица в нарушении норм права или / и морали и этики. Использование «неприличной формы» «унижает честь и достоинство» лица, репрезентация «порочащих сведений»  – «порочит достоинство или деловую репутацию» лица. «Порочащие сведения» никак не связаны с инвективой. Другое дело, что некоторые языковые единицы способны совмещать в себе оба состава правонарушения.

2.2. Шакала инвективности и источники инвективности.

Итак, юридическое понятие «неприличная форма» по отношению к языковой единице определяется через лингвистическое понятие «инвективность». Ранее неоднократно предпринимались попытки его описания, в частности установления шкалы инвективности.

Так, А.В. Коряковцев и О.В. Головачева (2004) предложили следующую шкалу инвективности:

0 – неоскорбительное,

1 – низкая степень оскорбительности,

2 – средняя степень оскорбительности,

3 – высокая степень оскорбительности.

При этом исследователи отмечают, что каждой из степеней соответствуют свои стилистические пометы, выявленные по совокупности стилистических помет, представленных в словарях:

0 – нейтральное;

1 – неодобрительное, фамильярное, уничижительное;

2 – презрительное, пренебрежительное;

3 – бранное, грубое, вульгарное.

Однако, во-первых, данные стилистические пометы неравнозначны, во-вторых, данные виды негативного отношения («презрительное» и «пренебрежительное») выражают различную степень негативного отношения.

И.А. Стернин делит ненормативную лексику уже на 4 разряда:

— сниженную,

— вульгарную,

— бранную,

— нецензурную,

указывая при этом: «В морально-этическом аспекте нормативная лексика квалифицируется как приличная, а сниженная, вульгарная и бранная лексика — как неуместная в общественном месте, нецензурная — как неприличная» (Стернин и др., 2013, 17).

В плане критики следует отметить, что, во-первых, помета «сниженное» является гиперонимом по отношению к остальным («вульгарное», «бранное», «нецензурное»), поэтому с точки зрения терминологической её употребление неоправданно. Во-вторых, вся сниженная лексика является неприличной в правовом аспекте, но в различной степени. Такой лингвистический подход к её классификации ничего не даёт  для процесса первичной (а потому и вторичной) юридизации текста.

По мнению И.В. Заложной, «по степени интенсивности проявления данного конституирующего признака инвективные языковые единицы можно разделить на несколько классов:

а) единицы с высокой степенью интенсивности проявления конституирующего признака (единицы современного русского языка, непосредственно предназначенные для реализации инвективной семантики);

б) единицы с низкой степенью интенсивности проявления конституирующего признака (единицы современного русского языка, инвективная семантика которых носит окказиональный характер);

в) т.н. «промежуточный класс», в который входит ограниченное число единиц, инвективныйкомпонент семантики которых осознается всеми носителями (либо большинством) современного русского языка, однако не является первичным и актуализируется в определенных контекстах» (Заложная, 2011, 12).

К сожалению, деление на высокую, низкую и промежуточную степень инвективностине способствует упорядочиванию практики лингвистической экспертизы.

Итак, инвективная языковая единицав семантическом аспектепредполагаетналичие негативных субъективно-оценочных (т.е. эмоциональных) компонентов смысла, что получает отражение в соответствующих стилистических пометах, отражающих определённую степень ограничения сферы её функционирования. В коммуникативном аспекте в определение инвективы следует добавить проявление речевой агрессии, наличие адресации лицу, а также перлокутивного эффекта в форме эмоции униженности, связанной с понижением социальной привлекательности инвектума.

Для построения шкалы инвективности следует различать следующие виды негативного отношения к объекту:

Неодобрение. Неудовлетворённость чьими-л. действиями, поступками и т.п.; порицание, осуждение (БТС, 630);

Пренебрежение. Презрительно-высокомерное, неуважительное отношение к кому-л. (БТС, 964);

Презрение.Чувство крайнего неуважения к кому-, чему-л. (БТС, 963).

Следует отметить, что «презрительно-высокомерное» и «неуважительное» отношение к кому-л. – это не одно и то же.

В этой связи предлагается следующая иерархия видов негативного отношения к кому-, чему-л.:

1) неодобрительное (уважительное (неудовлетворённость, порицание, осуждение) / неуважительное),

2) пренебрежительное (неуважительное),

3) презрительное (крайне неуважительное).

При этом презрительное отношение также может варьироваться по степени проявления: низкая, средняя, высокая. Таким образом, предлагается различать пять степеней инвективностина соответствующей шкале, которые с учётом существующих стилистических помет (их внутренней формы, практики стилистического маркирования лексем, необходимости их систематизирования), можно обозначить следующим образом:

1 – разговорное,

2 – просторечное,

3 – грубо-просторечное,

4 – грубое,

5 – обсценное.

Удобство (дополнительный плюс) данной типологии заключается в том, что каждая степень инвективности номинируется по названию той стилистической пометы, которая ей соответствует (должна соответствовать) в словаре.

В настоящем исследовании не рассматриваются лексемы литературные и обсценные. Последние обладают максимальным потенциалом инвективности и легко идентифицируемы. Сложнее всего дело обстоит с соответствующей квалификацией того пласта лексики, который находится в указанных границах: между литературным и матерным языком.

Первойстепенью инвективности обладают лексемы, в значении которых присутствуют эмоциональные смысловые компоненты с низким уровнем негативной оценочности. При этом такие лексемы называют какие-либо незначительные негативные качества человека (сигнификативный компонент). В целом данной группе инвективной лексики соответствует стилистическая помета «разговорное», а тип отношения – «неодобрительное». При этом последнее допускает как «неуважительное», так и «уважительное» отношение к лицу. Например:

Недотепа прост. Неуклюжий, неловкий, неумелый человек (ТСНЛРЯ, 492);

Недотепа. Разг. Неловкий, неумелый человек (БТС, 621).

Как видим, в отношении даже этой группы слов толковые словари по-разному оценивают степень их «сниженности» («просторечное» – «разговорное»). В некоторых случаях стараются отметить наличие инвективного потенциала соответствующей пометой («бранное»), например:

Балда1грубо-прост., бран. Бестолковый, глупый человек (ТСНЛРЯ, 24);

Балда. Разг-сниж. 1. О бестолковом, глупом  человеке (БТС, 56).

Негативный субъективно-оценочный компонент семантики данных лексем детерминирован спецификой негативного образа (коннотативный аспект), обусловленного его внутренней формой. Так, лексема  недотёпа сформирована на основе переноса наименования с действия на лицо. Здесь имеет место сравнение, которое подчёркивает определённые недостатки человека:

Недотёпа. Этимологически, по корню связано с русским диалектным (волог.) тепетú – «тянуть», «тащить» (Даль, IV, 365) (Черных, Т.2, 566).

Таким образом, недотёпа – это человек, который «недотягивает в чём-либо, плохо  что-либо умеет делать». Даже если реальная этимология корня оказывается неизвестной говорящему, он всё равно в целом воспринимает образную составляющую слова благодаря знанию значения приставки недо:

Недо…, приставка. Указывает на неполноту, недостаточность действия или качества. Недовыпуск, недоразвитый (БТС, 618).

Лексема балда представляет собой свёрнутое сравнение лица с неодушевлённым предметом:

Балда. 1. «шишка; дубина; кувалда; болван, дурак»; 2. «большой топор» (Даль) (Фасмер, Т.1, 114).

Следует отметить, что данный негативный образ стёрт в языковом сознании большинства носителей русского языка, однако негативные коннотации в значении данной лексемы сохранились.

Даже такой дополнительный фактор, как более прозрачная образность не делает лексему разиня более обидной, чем менее очевидные образынедотёпыи балды. Например:

Разиня. Разг. Рассеянный, невнимательный человек (БТС, 1070).

Это означает, что между наполнением сигнификата и его эмоциональной интерпретацией посредством коннотативного аспекта значения лексемы существует прямо пропорциональная зависимость: чем более значительные негативные качества человека называет лексема (сигнификативный аспект), тем более высокий негативный потенциал приобретает её субъективно-оценочный компонент (коннотативный аспект), и наоборот. С точки зрения человеческой логики, точнее – аксиологической шкалы, это представляется вполне оправданным: отношение человеческого общества к мелким недостаткам человека снисходительное, к более серьёзным – более категоричное. Однако следует ещё раз отметить, что такой сигнификативный компонент сам по себе формирует другой состав правонарушения, отличный от «оскорбления».

Лексемы данной группы выражают неудовлетворённость, неодобрение,  осуждение, порицание, однако не исключают уважительного отношения к лицу, что обусловлено присутствием в их значении эмоциональных (коннотативных) сем с низким уровнем негативной оценочности. Данный пласт инвективной лексики занимает пограничное положение между понятиями «прилично» – «неприлично», а потому представляет особую сложность при его юридизации. С учётом логики правоприменителя, для которого «вина» должна быть очевидной, юридизация единиц языка данной группы с точки зрения такого состава преступления, как «оскорбление» не имеет судебной перспективы, а с точки зрения ст. 152 ГК – при определённых условиях может иметь.

Второй степенью инвективности обладают лексемы, называющие какие-либо серьёзные недостатки человека (сигнификативный компонент), выражающиепренебрежительное («неуважительное») отношение к лицу (т.е. негативное субъективно-оценочное, коннотативное значение) и, как правило, имеющие стилистическую помету «просторечное», например:

Балбеспрост. Великовозрастный тупица, олух (ТСНЛРЯ, 24);

Балбес. Разг.-сниж. О бестолковом человеке, бездельнике (БТС, 56);

При этом словари дают самые разнообразные стилистические пометы лексемам данной группы. Однако отмечают: «грубое», «бранное», «пренебрежительное». Например:

Бестолочь прост., бран. 2. Бестолковый, тупой человек (ТСНЛРЯ, 38);

Бестолочь. Бранно. Глупый, бестолковый  человеке (БТС, 76);

Пустышка разг. Пустой, легкомысленный человек (ТСНЛРЯ, 707);

Пустышка. Разг. 3. Пренебр. О человеке (БТС, 1048).

При этом лексема пустышка с актуальным негативным образом является чуть более обидной, чем безόбразная лексема балбес, заимствовавшая негативные коннотации из исходного языка.

Лексемы бестолочь и пустышка также обладают дополнительным источником инвективности: в их означаемомопредмечен негативный признак. Однако в целом по степени инвективности данные лексемы близки, что подтверждается характером их толкования в словарях.

Третьей степенью инвективности обладают лексемы, называющие какие-либо крайне негативные качества человека (сигнификат), выражающиепрезрительное («крайне неуважительное») отношение к лицу (т.е. негативное субъективно-оценочное, коннотативное значение) и, как правило, имеющие стилистическую помету «просторечное» или «грубо-просторечное».

Тупица. 1. Грубо. Тупой, непонятливый, плохо соображающий человек (БТС, 1352).

Несмотря на наличие у лексем тупица и балбес негативной оценки факта отсутствия ума, лексема тупица обладает более высокой степенью инвективности, что обусловлено наличием у неё негативной образности.

Несмотря на наличие у лексем тупица и бестолочьнегативной образности, лексема тупица обладает более высокой степенью инвективности, чем лексема бестолочь, что обусловлено более негативным характером образа тупого предмета. Об этом свидетельствует и стилистическая помета лексемы тупица («грубо»).

Ещё один источник инвективности – это специфика первичного денотата, точнее – наличие негативных коннотаций, связанных с прямым значением (внутренней формой).

Например:

Козёл¹. 2. грубо-прост. Бранное слово по отношению к мужчине (ТСНЛРЯ, 341);

Козёл. 1.Самец козы | Бранно. О человеке, вызывающем раздражение своей упорствующей глупостью (БТС, 437).

Как видим, два разных словаря несколько по-разному квалифицируют инвективный сегмент семантики данной лексемы. Специализированный словарь ненормативной лексики отражает только общее инвективное значение лексемы козёл («плохой весь»), а толковый словарь – частное («плохой характер: упёртый»). На самом деле лексема козёл в дискурсивных практиках используется в обоих значениях.

Известно, что бόльшиминвективным потенциалом обладают лексемы, репрезентирующие общую оценку лица, т.к. такая оценка распространяется на всё лицо, на все его проявления. Соответственно, меньшим инвективным потенциалом обладают лексемы, репрезентирующие частную оценку лица. Таким образом, при определении степени инвективности следует учитывать и указанную специфику негативного эмоционально-оценочного значения.

Лексема козёл обладает образностью и крайне ограниченной сферой употребления. С одной стороны, сравнение человека с животным унизительно, с другой – животные – это неотъемлемая часть нашего мира, причём в основном позитивно оцениваемая. Таким образом, в данном случае первичный денотат коннотативно маркирован определёнными ограничениями в плане номинирования.

Ещё в большей степени это имеет место в следующем примере:

Бздун,вульг. 1. Имеющий привычку бздеть (в 1 знач.).

2. Трус (ТСНЛРЯ, 39);

Бздеть,вульг. 1. Беззвучно выпускать газы их кишечника (ТСНЛРЯ, 39).

Считается неприличным публично называть отдельные физиологические процессы, связанные с работой биологического организма (своеобразное «номинативное табу»; негативные коннотации первичного денотата). Благодаря нарушению данного табу лексема бздеть приобретает негативные коннотации и «неприличную форму». Метафорабздун, построенная на табуированном образе, приобретает повышенную степень экспрессивности. Однако негативная аксиологическая близость исходного («беззвучно выпускать газы их кишечника») и производного значений(«имеющий привычку бздеть»), сопряжённость в объективной действительности человека (бздун) и производимого его организмом действия (бздеть),а также номинирование лица не по общему, а по частному признаку – всё это отчасти нейтрализует инвективный потенциал данной лексемы. Во втором значении («трус») степень инвективностилексемы бздун несколько повышается в силу увеличения дистанции между сравниваемыми объектами.

Рассмотрим следующие примеры:

Барахло. 2. прост., презр., бран. О ком-л. или чём-л. плохом, дрянном (ТСНЛРЯ, 29);

Дрянь, разг. 2.О том, что плохо, скверно.|| О плохом, ничтожном, скверном человеке | Бранно.Вон отсюда, дрянь! (БТС, 286).

Выполним компонентный анализ семантической структуры данных двух лексем:

Ничтожный. 3. Мелкий, жалкий, лишённый внутренней значительности (БТС, 652);

Скверный. 1. Вызывающий отвращение; мерзкий, гадкий (БТС, 1194);

Отвращение. Крайне неприятное чувство, вызываемое кем-, чем-л. (БТС, 741);

Мерзкий. 2. Подлый, бесчестный, гнусный (о человеке и его действиях) (БТС, 534);

Гнусный. Вызывающий, внушающий отвращение; омерзительный || Способный совершать гадости, подлый, бесчестный, низкий (о человеке) || Очень плохой, скверный (БТС, 212);

Омерзительный. 1. Противный, отвратительный до омерзения. 2. Очень плохой, скверный (БТС, 212);

Омерзение. Крайнее отвращение, чувство гадливости (БТС, 712);

Гадливый. Проникнутый отвращением, брезгливостью (БТС, 191);

Брезгливый. Выражающийотвращение, неприязнь (БТС, 96);

2. Противный. Очень неприятный, отвратительный (БТС, 1031);

Подлый, прост., бран.1. Дрянной, негодный (ТСНЛРЯ, 620);

Дрянной. Разг. 1.Плохой, скверный(БТС, 286);

Негодный. 3. Разг. Плохой, скверный (БТС, 617);

Скверный. 1. Вызывающий отвращение; мерзкий, гадкий(БТС, 1194);

Сигнификат у данных лексем одинаковый и выглядит следующим образом: «плохой, мелкий, бесчестный, безнравственный, лишённый внутренней значительности». Совпадает и коннотативный аспект: «неприятный, очень (плохой), ничтожный, низкий, жалкий, скверный, подлый, противный, крайне (неприятный), мерзкий, гадкий, гнусный, крайнее отвратительный, омерзительный, вызывающий чувство гадливости».

Обе лексемы являются бранными, однако словарём относятся к разным пластам сниженной лексики, о чём свидетельствуют стилистические пометы «разговорное» и «просторечное». Кроме того, первая снабжена дополнительной пометой «презрительное», а вторая – нет. Чем обусловлены эти различия, не понятно. На наш взгляд, обе лексемы обладают примерно одним и тем же инвективным потенциалом. Данный пример сразу же обозначает одну из сложных исходных проблем – качество лексикографической интерпретации инвективной лексики, которая должна выступать в качестве основного источника информации при проведении лингвистической экспертизы.

Рассмотрим ещё одну лексему, которая в целом похожа на предыдущие две, однако воспринимается как более «обидная»:

Тварь,прост. 2. бран. Подлый, мерзкий человек (ТСНЛРЯ, 839).

Компонентный анализ семантической структуры данной лексемы показал, что она практически полностью совпадает со смысловым наполнением лексем барахло и дрянь. Сфера употребления лексем также совпадает. В БТС имеется даже помета «презрительное», что полностью делает лексему тварь равной двум другим. Таким образом, квалификация сферы употребления лексемы в словаре на сегодняшний день, к сожалению, также не является тем решающим фактором, который помогает установить степень её инвективности. Лексема тварь воспринимается как более обидная, чем лексемы барахло, дрянь. Но как это доказать?

Рассмотрим внутреннюю форму данных лексем:

Барахло. 1. О подержанных или старых, пришедших в негодность вещах; хлам. || Пренебр. Вещи домашнего и личного обихода..; пожитки.

2. Бранно. О ком-, чём-л. никуда не годном, скверном (БТС, 59);

Дрянь, разг.1. собир. То, что негодно, ненужно; мусор, хлам или пустяки, мелочи.|| Вздор, чепуха.

2.О том, что плохо, скверно.|| О плохом, ничтожном, скверном человеке | О чем-л. плохого, низкого качества. | Бранно.Вон отсюда, дрянь! (БТС, 286);

Тварь. 1. Книжн. Живое существо.

2. Презрит. О подлом, мерзком человеке (БТС, 1308).

У лексем барахло и дрянь уже на уровне первичного значения содержатся коннотативные семы с негативной окраской, что подтверждается наличием такой пометы, как, например, «пренебрежительное» или «разговорное». У лексемы тварь первичное значение нейтрально, а по сфере употребления находится выше нулевой отметки на соответствующей шкале («книжное»). Общеизвестно, что чем дальше сравниваемые предметы находятся в объективной действительности, тем ярче метафорический образ и заряд экспрессивности, порождаемый им. При этом следует учитывать как их сущностные, так и аксиологические характеристики. Таким образом, при определении потенциала инвективности лексемы следует учитывать не только специфику её коннотативного значения и сферу употребления, но и специфику внутренней формы: наличие / отсутствие коннотаций у первичного значения, дистанцию в объективной действительности между первичным и вторичным денотатом, а также «аксиологическую дистанцию» между ними).

Если говорить о конкретном потенциале инвективности у сравниваемых лексем, то лексемам барахло и дрянь следует присвоить третью степень инвективности, а лексеме тварь – четвёртую.

Четвёртой степенью инвективности обладают лексемы, называющие какие-либо крайне негативные качества человека (сигнификат), выражающиепрезрительное («отвращение», «омерзение») отношение к лицу (т.е. крайне негативное субъективно-оценочное, коннотативное значение) и, как правило, имеющие стилистическую помету «грубо-просторечное», «грубое». Например:

Паскуда,грубо-прост., бран. Мерзавец, подонок (ТСНЛРЯ, 578);

Паскуда. Грубо, обычно бранно. Мерзкий, гадкий человек (БТС, 785).

Компонентный анализ семантической структуры слова:

Мерзавец. 1. Мерзкий, подлый человек; негодяй.

2. Бранно. О ком-л., вызывающем неудовольствие, раздражение, гнев (БТС, 534);

Подонок, разг. 1. бран. Низкий, гадкий человек; подлец, мерзавец (ТСНЛРЯ, 623);

Подлый, прост., бран.1. Дрянной, негодный (ТСНЛРЯ, 620);

Негодяй.1. Подлый, низкий человек (БТС, 617);

Низкий.5. Бесчестный, подлый; безнравственный (БТС, 650);

Гадкий.1. Вызывающий отвращение, мерзкий; очень плохой (БТС, 191);

Дрянь, разг. 2.О том, что плохо, скверно.|| О плохом, ничтожном, скверном человеке | Бранно.Вон отсюда, дрянь! (БТС, 286);

Отвращение. Крайне неприятное чувство, вызываемое кем-, чем-л. (БТС, 741);

Мерзкий. 2. Подлый, бесчестный, гнусный (о человеке и его действиях) (БТС, 534);

Дрянной. Разг. 1.Плохой, скверный(БТС, 286);

Негодный. 3. Разг. Плохой, скверный (БТС, 617);

Скверный. 1. Вызывающий отвращение; мерзкий, гадкий(БТС, 1194);

Гнусный. 1.Вызывающий, внушающий отвращение; омерзительный || Разг. Очень плохой, скверный (БТС, 212);

Ничтожный. 3. Мелкий, жалкий, лишённый внутренней значительности (БТС, 652).

Таким образом, сигнификат лексемы паскуда имеет следующее смысловое наполнение: «плохой, мелкий, бесчестный, безнравственный, лишённый внутренней значительности». В сигнификатепредставлена информация, которая содержит негативную объективную оценку лица, а также обвинения лица в нарушении норм морали и этики. Первый компонент придаёт высказыванию статус оценочного и не является «подсудным», второй – подлежит верификации с точки зрения достоверности. Коннотативный аспект значения данной лексемы представлен следующими семами: «неприятный, ничтожный, низкий, жалкий, гадкий, дрянной, негодный, скверный, подлый, мерзкий, очень (плохой), крайне (неприятный), гнусный, омерзительный, вызывающий неудовольствие, отвращение, раздражение, гнев». В коннотате репрезентированы семы, которые выражают чрезвычайно высокую негативно-эмоциональную оценку лица. Именно данный аспект значения вызывает максимальный перлокутивный эффект, связанный с эмоцией обиды.

На негативно-объективную оценку субъект речи имеет право, особенно тогда, когда она опирается на анализ и обобщение в виде оценки фактологической информации. На негативно-субъективную оценку существует запрет, степень категоричности которого варьируется в зависимости от целого ряда сопутствующих лингвистических (степень инвективности лексемы) и экстралингвистических факторов: приватная беседа или публикация в СМИ, возрастные, гендерные, статусные различия между коммуникантами и т.д.

Несмотря на непроизводность лексемы паскуда, она характеризуется чрезвычайно высоким инвективным потенциалом. Стилистическая помета, сопровождающая лексему («грубо-просторечное, бранное») точно отражает её место на шкале инвективности.

Семантический анализ непроизводной лексемы мразь показал, что она обладает примерно таким же семным набором, как и лексемапаскуда, а потому должна относиться словарём к грубо-просторечной лексике (четвёртая степень инвективности). Однако данная лексема снабжена пометой «просторечное».

Мразь,прост. Ничтожный, дрянной, презренный человек; употр. как бранное слово (ТСНЛРЯ, 444);

Мразь. Презрит. 1. О ком-л. ничтожном, презренном, дрянном.

2. Бранно. О ком-л., вызвавшем неудовольствие, раздражение, гнев (БТС, 561).

Выполним компонентный анализ семантической структуры слова:

Презренный.Заслуживающий презрения, вызывающий презрение (БТС, 963);

Презрение.Чувство крайнего неуважения к кому-, чему-л. (БТС, 963);

Ничтожный. 3. Мелкий, жалкий, лишённый внутренней значительности (БТС, 652);

Дрянной. Разг. 1.Плохой, скверный(БТС, 286);

Скверный. 1. Вызывающий отвращение; мерзкий, гадкий(БТС, 1194);

Гадкий.1. Вызывающий отвращение, мерзкий; очень плохой (БТС, 191);

Отвращение. Крайне неприятное чувство, вызываемое кем-, чем-л. (БТС, 741);

Мерзкий. 2. Подлый, бесчестный, гнусный (о человеке и его действиях) (БТС, 534);

Гнусный. 1.Вызывающий, внушающий отвращение; омерзительный || Разг. Очень плохой, скверный (БТС, 212).

Таким же инвективным потенциалом обладает и лексема падла, которая имеет в словаре помету «грубо-просторечное»:

Падла грубо-прост. Мерзавец, подлец, подонок; предатель (ТСНЛРЯ, 573).

Компонентный анализ семантической структуры слова:

Мерзавец. 1. Мерзкий, подлый человек; негодяй.

2. Бранно. О ком-л., вызывающем неудовольствие, раздражение, гнев (БТС, 534);

Подлец. Подлый, низкий, бесчестный человек, негодяй (БТС, 870);

Подонок, разг. 1. бран. Низкий, гадкий человек; подлец, мерзавец (ТСНЛРЯ, 623);

Предатель. Презрит. Тот, кто предал, предаёт кого-, что-л.; изменник (БТС, 957).

Рассмотрим ещё один фактор, который может обусловить изменение уровня инвективного потенциала лексемы – это «гендерная асимметрия», репрезентируемая грамматическим значением рода, например:

Сука. 2. грубо-прост. Потаскуха, курва.

3. грубо-прост. Употр. как бранное слово.
4. грубо-прост. Употр. как вводное бранное слово (ТСНЛРЯ, 825);

Курвавульг. 1. Шлюха, проститутка.

2. Употр. как ругательство (ТСНЛРЯ, 825);

Сука. 1. Самка домашней собаки или других животных сем.псовых.

2. Грубо. О человеке вызывающем своим поведением гнев, раздражение (обычно женщине) (БТС, 1288).

ТСНЛРЯ фиксирует оба значения: с частной оценкой (второе) и общей оценкой (третье). БТС – только значение с общей оценкой. Женщину могут назвать сукой не только потому, что «потаскуха», но и по другим причинам. Поэтому такую детализацию смысла следует отнести к контекстуальному варьированию общего значения лексемы (контекстуальное сужение значения), которое характеризуется большой широтой. Кроме того, современные дискурсивные исследования показывают, что данная лексема со значением частной оценки употребляется гораздо реже, чем с общей оценкой. В этой связи, на наш взгляд, БТС ближе к истине. Кроме того, он фиксирует гендерную специфику денотативной соотнесённости данной лексемы.

При реализации данной лексемы в адрес мужчины происходит частичная нейтрализация её внутренней формы, что должно снизить степень инвективности, однако происходит перенос наименования с денотата, называющего лицо женского пола, на денотат, называющий лицо мужского пола, что несколько повышает степень «обидности» за счёт продуцируемых дополнительных негативных коннотаций. Однако опрос респондентов показал, что лексема сука по отношению к лицу женского пола воспринимается в качестве более «обидной». Таким образом, коннотации, обусловленные внутренней формой, оказываются всё-таки фактором более значимым по сравнению с коннотациями, детерминированными грамматическим значением (женского рода), в силу его более абстрактного характера, чем значения лексико-семантического.

В целом данную лексему следует отнести к четвёртой степениинвективности.

Сравним следующие лексемы:

Мерзкий. 1. Вызывающий отвращение; гадкий. Мерзкий запах.

2. Подлый, бесчестный, гнусный (о человеке и его действиях). Мерзкий человек (БТС, 534);

Мерзость. 1. К Мерзкий и к Мерзостный (БТС, 534);

2. Бранно. О ком-л., вызывающем неудовольствие, раздражение, гнев (БТС, 534);

Мерзавец. 1. Мерзкий, подлый человек; негодяй.

2. Бранно. О ком-л., вызывающем неудовольствие, раздражение, гнев (БТС, 534).

Лексема мерзкий в первом значении соотнесена с неодушевлённым предметом и является нейтральной. Опредмеченный в лексеме мерзость (первое значение) данный признак имеет такую же стилистическую квалификацию. А вот в лексеме мерзавец уже оба значения почему-то соотнесены с лицом, при этом первое является нейтральным, а второе стилистически маркировано («бранное»).

Лексема мерзкий во втором значении соотнесена с лицом и является нейтральной. Опредмеченныйвлексемамерзавец и мерзость (второе значение) данный признак имеет уже иную стилистическую квалификацию – «бранное». Это происходит в силу того, что в словосочетании мерзкий человек лицо и негативный признак репрезентированы дискретно (аналитический способ передачи информации), а потому значение лексемы человек не предполагает в обязательном порядке значение лексемы мерзкий. В лексемах же мерзавец и мерзость (синтетический способ передачи информации) значения обеих лексем слиты в одном означающем и воспринимаются как обязательные. Этим и объясняется то, что производное имя существительное (мерзавец,мерзость) является чуть более «обидным», чем производящее имя прилагательное (мерзкий).

Таким образом, такой фактор, какхарактер языкового знака (дискретный или непрерывный) способен порождать дополнительные коннотации иявляется дополнительным источником инвективности.

Пятой степенью инвективности обладает исключительно обсценная лексика.

3. Заключение.
4. Инвективные лексемы могут выражать общую и частную негативно-эмоциональную оценку лица. При этом практика их лексикографирования противоречива и непоследовательна. Так, при интерпретации значения инвективной лексемы с общей негативной оценкой толкование значения может включать в себя только общую оценку (например:«Бранное слово по отношению к мужчине»; «О ком-л. или чём-л. плохом, дрянном», «О ком-л., вызывающем неудовольствие, раздражение, гнев»), а может включать в себя как общую, так и частную оценку (например:«Подлый, мерзкий человек», «Мерзавец, подлец, подонок; предатель» и т.п.).При этом общая оценка также даётся по-разному: 1) через указание на инвективную функцию лексемы («Бранное слово по отношению к мужчине»); 2) через указание на общую негативную оценку лица («О ком-л. или чём-л. плохом, дрянном»); 3) через указание на результат восприятия лица в форме негативной эмоциональной реакции («О ком-л., вызывающем неудовольствие, раздражение, гнев»). Все три способа, с одной стороны, взаимозаменяемы, с другой – дополняют друг друга.

Считаем, что, общую и частную негативную оценку следует оформлять в качестве самостоятельных лексико-семантических вариантов слова. Кроме того, общую негативную оценку следует давать через называние конкретных сем негативной оценки (например: «плохой», «отвратительный» и т.п.), т.к., во-первых, степень проявления негативных качеств может варьироваться («плохой» – «очень плохой»), во-вторых, возможна детализация смысла, связанная с характером оцениваемого объекта (человек – предмет), в-третьих, указание на инвективную функцию даётся соответствующей стилистической пометой (к примеру, «бранное»), в-четвёртых, негативное эмоциональное восприятие такого лица очевидно (хотя степень этой реакции также может варьироваться), а также иные детали.

2. Активно обсуждаемое в лингвистической научной литературе противоречие, связанное с наличием «неприличного содержания», но отсутствием «неприличной формы», на самом деле не является таковым. В статье «Оскорбление» (5.61 КоАП РФ) речь идёт о «неприличной форме поведения» человека, а не о «неприличной форме языковой единицы». «Неприличная форма поведения» человекапредставляет собой нарушениенорм морали и этики, которое в лингвистическом аспекте проявляетсяв нарушении установленных правил коммуникативного поведения.
3. «Неприличность» языковой единицы детерминирована исключительно наличием в коннотативном аспекте значения негативных субъективно-оценочных (т.е. эмоциональных) сем.

Признак «неприличность» может проявляться в разной степени, отсюда«инвективность» обладает свойством градуальности. Наличие инвективности получает вторичную интерпретацию в форме соответствующей стилистической пометы. Уровень инвективности языковой единицы обусловливает степень ограничения сферы её функционирования. Данная связь является прямо пропорциональной: чем выше инвективность, тем уже сфера использования.

4. Негативная фактологическая информация о лице («порочащие сведения») не имеет отношения к инвективе и не формирует такой состав правонарушения, как «оскорбление».

«Порочащие сведения» формируют такой состав, как «клевета» (ст. 128.1 УК) и «унижение чести и достоинства» (ст. 152 ГК).Такие коммуникативные действия также представляют собой «неприличную форму поведения» человека. Отсюда юридический термин «неприличная форма» является неудачным в силу своей оценочности и размытости границ толкования.

5. Целесообразно различать пять степеней инвективности, для называния которых предлагается использовать общепринятые стилистические пометы:разговорное, просторечное, грубо-просторечное, грубое, обсценное.
6. Существует целый ряд факторов, обусловливающих инвективный потенциал лексемы. Следует, в первую очередь, учитывать интралингвистические параметры лексемы, которые формируют общий коннотативный аспект значения: коннотации, детерминированныеспецификойсигнификативного значения, внутренней формы;наличие образности, особенности образа (дистанция в объективной действительности между первичным и вторичным денотатом, а также «аксиологическая дистанция» между ними); тип эмоциональной оценки (общая или частная);тип значения (лексико-семантическое или грамматическое, собственно признаковое значение или опредмеченный признак); характер языкового знака (дискретный или непрерывный); наличие или отсутствие гендерной асимметрии между денотатом и значением.
7. Кроме интралингвистических, существует большое количество экстралингвистических (дискурсивных) источников инвективности. К ним относятся: тема, место и время коммуникации, характер взаимоотношений между коммуникантами, интенция адресанта, наличие или отсутствие адресации, возрастные, гендерные, социальные, интеллектуальные, культурные, национальные, религиозные и иные параметры коммуникантов и т.п.

 

Литература:

1. Арбатский Л. Ругайтесь правильно! Современный словарь русской брани. М., 2007.
2. Балова И.М., Будаева Л.А., Щербань Г.Е.Условность определения приличности / неприличности формы выражения оскорбления // Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия. Материалы IV-й Всероссийской научно-практической конференции / Отв. ред. В.Ю. Меликян. Вып. 4. Ростов н/Д: Дониздат, 2014.
3. Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова. СПб., 2006. (БТС)
4. Бринев К.И. Проблема экспертной оценки оскорбления. Оскорбление в правосознании лингвиста. Оскорбление как речевой акт//Юрислингвистика: судебная лингвистическая экспертиза, лингвоконфликтология: Межвузовский сб. научных трудов. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та,
5. Голев Н.Д. «Герой капиталистического труда»– оскорбительно ли это звание? (о двух стратегиях прагматического анализа текста как объекта юрислингвистической экспертизы) // Юрислингвистика: проблемы и перспективы: Межвузовский сб. научных трудов. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999.
6. Голев Д.Н. Инвективная и манипулятивная функции языка // Юрислингвистика: инвективное и манипулятивное функционирование языка / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005.
7. Голованова А.В. Анализ оценочной модальности при проведении лингвистической экспертизы // Юрислингвистика: язык как феномен правовой коммуникации: Межвузовский сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005.
8. Жельвис В.И. Слово и дело: юридический аспект сквернословия // Юрислингвистика: русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвузовский сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000.
9. Жельвис В.И. Плывем. Куда ж нам плыть? Задачи изучения сквернословия // Юрислингвистика: язык как феномен правовой коммуникации: Межвузовский сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005.
10. Заложная И.В. Имплицитная инвектива в современном русском языке: структурно-семантические и коммуникативно-прагматические характеристики: Автореф. дисс. …канд. филол. наук. Ставрополь, 2011.
11. Иссерс О.С. Свобода слова: две стороны медали (оскорбление в зеркале юриспруденции и лингвистики) // Юрислингвистика: проблемы и перспективы: Межвузовский сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999.
12. Квеселевич Д.И. Толковый словарь ненормативной лексики русского языка. М., 2005.(ТСНЛРЯ)
13. Коряковцев А.В., ГоловачеваО.В. К проблеме инвективного функционирования языка и лексикографического описания русской инвективной лексики // Юрислингвистика:юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. 370 с.
14. Коряковцев А.В. Проблемы категориального обоснования и описания инвективности // Юрислингвистика: русский язык и современное российское право: Межвузовский сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Кемерово-Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007.
15. Кусов Г.В. Диагностика оскорбления: постановка научной проблемы в праве и лингвистике // Юрислингвистика: язык как феномен правовой коммуникации: Межвузовский сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005.
16. Кусов Г.В. Коммуникативная перверсия как способ диагностики искажений при оскорблении // Юрислингвистика: язык как феномен правовой коммуникации: Межвузовский сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005.
17. Кусов Г.В. Диагностика квалифицирующего признака «неприличная форма» в судебной лингвистической экспертизе // Культура и текст. 2013. №1 (14).
18. Меликян А.В. Функционирование стилистически сниженной лексики в современном политическом дискурсе США // Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия. Материалы V-й Всероссийской научно-практической конференции / Отв. ред. В.Ю. Меликян. Вып. 5. Ростов н/Д: Дониздат, 2015.
19. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Русское сквернословие. Краткий, но выразительный словарь. М., 2007.
20. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации №3 от 24.02.2005 г. «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».
21. Словарь синонимов / Ред. А.П. Евгеньева. Ленинград: Наука, 1975.
22. Стернин И.А., Антонова Л.Г., Карпов Д.Л., Шаманова М.В. Выявление признаков унижения чести, достоинства, умаления деловой репутации и оскорбления в лингвистической экспертизе текста. Ярославль, 2013.
23. СыпченкоС.В. Инвективность слова в свете социально-групповой оценки // Юрислингвистика: Межвузовский сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Кемерово-Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004.
24. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4-х томах. М.: Прогресс, 1986.
25. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка. Т. 1-2. М.: Русский язык, 1993.
26. Чернышова Т.В. Узуально-стилевой комплекс как механизм порождения инвективного высказывания в сфере газетной публицистики // Юрислингвистика: проблемы и перспективы: Межвузовский сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999.
27. Шилихина К.М. Дискурсивная практика иронии: когнитивный, семантический и прагматический аспекты: Автореф. дисс. …докт. филол. наук. Воронеж, 2014.